Чудачка из Железки - [29]

— Раиса Андреевна, он не разрешил мне приходить к вам, чтобы не расстраивать вас. Я не хочу, чтобы он узнал о том, что я приходила к вам. Предложите ему сами, позвонить мне и пригласить в гости.

— Хорошо, — согласилась она. — Но и ты пообещай мне, что когда-нибудь согласишься на проведение анализа ДНК.

— Когда-нибудь соглашусь, — подтвердила я. — Сейчас для нас главное — здоровье отца.

— Выпьешь со мной чаю?

— С удовольствием, — согласилась я, желая потянуть время, и как следует рассмотреть свою настоящую мать.

Она ушла в кухню, а я стала рассматривать комнату, в которой находилась. На полке серванта я заметила фотографию в стеклянной полукруглой рамке. На ней были изображены отец и Раиса Андреевна. Причём не в нынешнем возрасте и не в совсем молодом. Им было, лет по тридцать пять, что свидетельствовало об их никогда не прекращающихся отношениях. Квартира была чистой, ухоженной, но не имела ценной мебели, добротной отделки и приличных штор. Следов пребывания её сына и его фотографий в квартире тоже не было видно.

Вскоре Раиса Андреевна принесла поднос со сладостями и поставила их на журнальный столик. Следом принесла чашки с чаем. За столом мы разговорились, как старые знакомые. Многое узнали друг о друге, о работе, пристрастиях в еде… Она рассказала мне о том, что сообщил ей лечащий врач о здоровье папы. Слёзы навернулись на наших глазах.

— Крепись, девочка. Никогда не плач в присутствии отца. От этого ему будет только тяжелее.

— Ну, мне пора, — сказала я, посмотрев на часы, висящие на стене.

Поблагодарив хозяйку за чай, за разрешение посещать отца в её квартире, я поехала домой.

Через два дня папа сам позвонил мне:

— Раиса Андреевна, женщина, с которой я сейчас живу, сама великодушно предложила мне связаться с тобой по телефону и попросить навещать меня. Она всё понимает, добрейшей души человек.

До отъезда в очередную командировку я дважды приезжала к отцу после работы и подолгу разговаривала с ним. К разговору присоединялась и Раиса Андреевна. Втроём мы пили чай в тёплой домашней атмосфере. Когда я была у него последний раз, она спросила:

— Жанночка, не могла бы ты пожить недельку у нас. Мне необходимо уехать по делам в другой город. Не хочется твоего папу оставлять одного без присмотра.

— К сожалению, мне тоже предстоит уехать в командировку. Я только что хотела сказать вам об этом и предупредить, чтобы вы меня не теряли. Я буду звонить тебе, папа.

— Не делайте проблемы из того, что я останусь один на какое-то время, — решил успокоить нас отец. — Я пока способен за собой ухаживать. Ты, Рая, приготовь мне пищу на неделю, поставь в холодильник и спокойно езжай.

Потом улыбнулся вымученной улыбкой и произнёс, ритмично заёрзав в кресле:

— Да я ещё и сплясать смогу!

Мы засмеялись.

Зазвучала мелодия моего мобильного телефона. Я быстро встала и достала его из сумочки. Звонил Олег. Я прошла в прихожую и включила связь.

— Жаннуля, привет! — произнёс он загадочным голосом.

— Привет.

— Вот, опять сижу одиноко в машине перед твоим подъездом, а тебя то ли нет, то ли ты мне не открываешь. Развей мои сомнения, скажи что-нибудь обнадёживающее.

— Ну, что я могу тебе сказать? Посиди ещё часика два, если хочешь, я появлюсь.

— Почему так долго? — капризным тоном спросил он.

— Мне предстоит дальняя дорога из Москвы тремя видами транспорта.

— Давай, я за тобой приеду.

— Нет, нет, — запротестовала я, — а то мне придётся ждать, когда ты сюда приедешь, а потом ещё столько же времени возвращаться в Железку. Возвращайся лучше домой. Ведь я фактически ночью приеду.

— А кто тебе сказал, что ночь — помеха для влюблённых? — спросил он и затаился в ожидании ответа.

Про любовь говорить в присутствии отца и Раисы Андреевны мне не хотелось.

— Тогда жди, — ответила я.

Вернувшись в комнату, я сказала, что мне надо ехать, уже поздно.

— Понимаю, — сказал отец, лукаво приподняв брови, — дела сердечные ждут.

Я улыбнулась, взяла сумочку, поцеловала отца и, попрощавшись с хозяйкой квартиры, ушла.

Домой я ехала в хорошем настроении. Как ни странно, предстоящая встреча с Олегом радовала меня. В памяти остались приятные ощущения от его проявлений нежности во время последней встречи в больнице. Всю дорогу я думала о нём. Когда я вышла из вокзала в потоке пассажиров, хлынувшем из электрички, Никитин уже ожидал меня.

— Жанна, — негромко крикнул он, помахав в воздухе букетом цветов.

— О! Мы уже дарим цветы! — довольно подумала я и направилась к нему.

К подъезду мы подъехали на машине. Я вышла, а он взял с заднего сиденья пакеты и направился вслед за мной.

— Что это у тебя? — спросила я.

— Будем отмечать моё выздоровление. Я же помню, что кроме яичницы и картошки в мундирах ты не можешь ничего готовить.

— Какая же я умненькая, — довольно подумала я о себе, — как вовремя это соврала.

И тут же вспомнила, что, когда жила с ним, Антоном и Верой в одной квартире в командировке, то готовила пищу.

— Неужели он забыл об этом? — засомневалась я. — Или просто пытается мне угодить? Пусть угождает, только не просит готовить что-либо. Это моё самое нелюбимое занятие.

Напевая что-то под нос, он сразу отправился в кухню. Немного погодя до меня стал доноситься звук выдвигающихся ящиков, открывающихся дверец, шелест полиэтиленовых пакетов, стук ножа о разделочную доску.