Чудачка из Железки - [28]

— Как мне поступить? — мучилась я. — Должна ли я рассказать маме о том, что видела в больнице отца или нет? Нужно ли ей знать о его болезни? Нет, лучше я промолчу, чтобы ей не захотелось посетить его. От этого папе будет только хуже.

Я встала со скамейки и пошла на остановку. Не помню, как добралась домой и легла в постель. Тяжёлые мысли о скорой кончине отца одолевали меня. Я долго лежала, уставившись глазами в потолок, пока не заснула.

Утром я мысленно поблагодарила финдиректора за то, что он отправлял меня навещать его сына в больнице. Теперь мне не надо было отпрашиваться, чтобы встретиться с отцом, я решила, что буду заходить к ним обоим.

В среду я сама подошла к финансовому директору и попросила отпустить меня к Олегу. Он очень удивился моей просьбе и отпустил. По дороге я купила фруктов для Олега и папы в разные пакеты и отправилась в больницу. Никитин меня уже ожидал в коридоре, нетерпеливо «нарезая» круги по нему.

— Всё ясно, — поняла я, — папочка уже доложил о моём рвении к его сыночку.

Увидев меня, он быстро пошёл навстречу.

— Привет, — сказала я и чмокнула его в щёчку.

— Привет, — восторженно ответил Никитин, взяв мою свободную ладонь в свои руки. — Давай посидим в фойе, а то Антон не даст нам нормально пообщаться.

Мы прошли в фойе и сели рядышком на стулья. Олег начал проявлять ко мне нежность, целовать руки, обнимать за плечи, гладить по волосам, смотреть в глаза влюблённым взглядом. Надо сказать, что у него это получалось хорошо. И я почувствовала тёплое, приятное волнение в области сердца. Спустя какое-то время моя голова безвольно лежала у него на плече. А он что-то говорил и говорил. Его голос успокаивал меня, но смысл слов не запоминался. Вскоре я встрепенулась и сказала, что мне надо уходить.

— Пойдём, я провожу тебя до палаты, — предложила я в надежде, что на обратном пути сразу же зайду к отцу.

— Нет, лучше я тебя провожу, — заупрямился он.

— Ну, хорошо, — согласилась я, отдала ему пакет с фруктами и пошла с ним к выходу.

Мы обнялись и попрощались. Я завернула за угол. Постояла немного и вернулась в фойе. Убедившись в том, что Олег ушёл в свою палату, шмыгнула в отделение к отцу. Он был рад меня видеть.

— Завтра меня выписывают домой, — сообщил он, — мы больше с тобой не увидимся.

— Почему? Неужели твоя супруга не пустит меня в свою квартиру, навестить тебя?

— Я не хочу её беспокоить твоим приходом. Поэтому не стану просить об этом.

— Давай я сама договорюсь с ней, — предложила я.

— Не надо, Жанночка. Ей и так тяжело со мной возиться. Боюсь, что она откажется от меня, если ты будешь ко мне приходить. Слишком много горя я ей причинил. Не нужны ей никакие напоминания о моей бывшей семье.

Отец смотрел на меня, словно прощался навсегда, и искал в моих глазах понимания, сказанных им слов.

— Иди домой и не переживай обо мне, — попросил он.

Я обняла его и, глотая слёзы, попросила:

— Ты тоже обо мне не переживай, папа. Я люблю тебя. Звони мне хоть иногда.

Выйдя в коридор, я отправилась к сестринскому посту, в надежде расспросить медсестру о состоянии отца или попросить её вызвать врача для разговора. Медсестры не было. На столе лежала стопка историй болезни.

— Алмазов Сергей Фёдорович, — прочитала я фамилию на верхней истории болезни.

Затем скользнула взглядом на строчку ниже. Там был указан адрес его места жительства. Быстро выхватив листок из коробочки, стоящей на столе, и карандаш, я записала адрес, положила карандаш на место и направилась к выходу. Слёзы всё ещё душили меня. Я вышла на улицу и подставила лицо под мелкий моросящий дождь.

Надо было успокоиться и жить дальше.

Неизлечимая болезнь моего отца стала ещё одним, невыносимо тяжёлым «сюрпризом» для меня.

— Зато, — засмеялась я сквозь слёзы, — у меня две матери, которые «рвали моего отца на части от великой любви». Раисе не хватило мужества прогнать его от себя к законной жене. А матери не хотелось отпустить отца к любимой женщине. Папа, как сказал он сам, всю жизнь был трусом. И не сделал свой выбор в пользу любви. Любовь нельзя предавать! Сегодня он, практически, запретил нам с мамой даже проводить его в последний путь после его смерти.

— Не получится, папа! Я ещё повоюю за право навещать тебя и проститься последний раз.

Теперь уже я караулила Раису рядом с её подъездом после работы. Она появилась, словно тень, тихая сгорбившаяся, неся в руке пакет.

— Здравствуйте, — сказала я, шагнув ей навстречу.

— Жанна? — удивилась она. — Ты меня ждёшь?

— Вас. Мне надо с вами поговорить.

— Пойдём ко мне, — пригласила Раиса.

— Я не знаю вашего отчества, — призналась я по пути к её квартире.

— Андреевна я.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Раиса Андреевна открыла входную дверь и пропустила меня внутрь.

— Садись на диван, я сейчас, — сказала она и понесла пакет в кухню.

Вернувшись, села в кресло и спросила:

— Что тебя привело ко мне?

Я рассказала честно, что навещала сотрудника в больнице и увидела, как она зашла в палату другого отделения. Заглянула в ту палату и обнаружила в ней отца. А сейчас пришла просить её разрешения навещать отца после его выписки.

— Приходи, когда захочешь.