Чучело человека - [27]

«Долго я бродил среди скал,

Все могилку милой искал.

Сердцу без любви нелегко.

Где же ты, моя Сулико?…»

* * *

Павильоны Компании кипели «восстановительной» работой. В одном из них, подпирая свод фанерным шпилем, топорщилась декорация Биг-Бена. Готовились к съемке фрагмента «Зять ректора в Лондоне». В уголке, отрешенные от мира специалист по дикции и загримированный к съемке актер слушали запись голоса покойного. Актер прохаживался в наушниках. К нему то и дело подскакивал специалист по походке. Колотя себя линейкой по бедрам, специалист требовательно рекомендовал актеру «держать локти и колени»:

— Колени править!

Но колени не держались, и специалист по походке, проклиная все на свете, понуро отходил в сторону. Время от времени актер обращался к бородатому режиссеру, предлагая добавить в глаза «серьезного блеску». Режиссер — распахнутый ворот, некогда актуальная татуировка: канонический профиль лысеющего мужчины, галстук в горошек, надпись «В.О.Р.» — кричал, просил оставить в покое и отворачивался к менеджеру, — шел спор о социальной среде: режиссер, ссылаясь на пробы, утверждал, что назначенный актер не способен сыграть человека ни вальяжного, ни обеспеченного, ни вообще обыкновенного — «по таланту и в силу происхождения». Менеджеру же, напротив, пробы нравились, он не соглашался и на аргументы твердил одно: «хорошему артисту социальная среда не помеха».

— Получится, не в первый раз… — сказал менеджер, хозяйски оглядываясь по сторонам.

Режиссер погасил окурок о ножку кресла, взъерошил бороду, суровый поднялся над менеджером и, пристально посмотрев тому в глаза, пошел к выходу из павильона.

— Сами снимайте вашего брата!

— Катись, катись… — парировал менеджер. — Больно надо шоколада!

Желая настоять на «правде» и избавиться от неудовлетворительного актера, режиссер направился в пентхаус, где мог бы выразить негодование непосредственно руководству Компании. Выйдя из лифта, он пошел по коридору, разглядывая многочисленные фотопортреты владельца «VOSSTANOVLENIE Ltd», запечатленного в компании первых лиц города, кое о ком из которых бродили чрезвычайно противоречивые слухи. Всматриваясь в полнокровные лица, он вдруг поймал себя на том, что бессознательно пытается распознать «восстановленных», по каким-то незаметным признакам выявить жульничество. Но жульничество не выявлялось, и режиссеру стало горько. «А ловко! — подумал он, — эдак всюду нужных людей распихать можно…» В одном из коридоров он присел на кожаную лавку. «Но с другой стороны…Все это посредственные, весьма ведь посредственные артисты… Печально». Его посетила мысль организовать при «VOSSTANOVLENIE Ltd» школу актерского мастерства; он мог бы заняться ее становлением: подыскивать талантливых ребят, рыскать по школам, для возрастных ролей — по областным театрам. Проблема в том, что подходящий по внешности человек — не всегда актер в истинном смысле слова; знание текста еще не мастерство, нужно жить… Жить. Отсюда многие накладки. Зажатость, страх отсюда. Однако что-то копошилось в груди, не выявляя себя, одновременно не давая и покоя. «Хреново все это, — подумал режиссер, — неправильно». Но ведь не ему решать, что хорошо, а что плохо… Нет, не будет он вмешиваться. Пусть все идет, как шло, черт с ними со всеми! Режиссер поднялся и пошел назад. Он дождался прихода лифта и приготовился войти в расползающиеся двери, когда нос к носу столкнулся с господином Воланом.

— Здравствуйте, — сказал режиссер.

— Приветствую, — радушно отозвался Рукавов, пытаясь припомнить имя режиссера.

— Здравствуйте, — повторил режиссер.

— Вы ко мне, товарищ режиссер? — не вспомнив, но найдя уместный эквивалент, поинтересовался Рукавов.

— Нет-нет, я… я фотографии рассматривал.

— А-а, вдохновлялись!

— Вдохновлялся… — согласился режиссер и шагнул в кабину лифта. — Вы меня извините, я пойду, у нас съемка.

— Понимаю. Всего хорошего!

Лифт повез режиссера в павильон.

Завидев руководителя, группа ожила, зашевелилась. Менеджер съемки, подбежав к режиссеру, сверх меры улыбаясь, принялся пожимать руки. Кто-то зааплодировал.

— Сейчас нам звонили… — менеджер понизил голос до шепота, — сверху. Просили внимать любому вашему слову. Сказали, что у вас с господином Воланом состоялась обстоятельная творческая беседа… Мы в вашем полном и единовластном распоряжении.

«Черт с ними со всеми!..» — режиссер громко хлопнул в ладоши.

— Всем по местам! — прорычал он. — Актер готов? На сцену!

Вспыхнули юпитеры, вздрогнула, вытянулась шея киноаппарата, оператор приник к видоискателю.

— «Зять ректора в Лондоне». Кадр три, дубль один! — сказала ассистент, щелкая хлопушкой.

— Мотор! — крикнул режиссер, и «восстановление» началось.

* * *

Второе и нежданное пришествие «далекой» — как ни в чем не бывало, в буфет будто, да настойчиво — критически насторожило Щепкина, побудило задуматься о переезде на новое место… Шла третья неделя безуспешных звонков Рублеву, — доверенное лицо не объявлялось. «Точно, сдал», — мал Щепкин и утверждался в необходимости съезжать… А каким образом нашла его Вращалова? Сказала, что сам и раскрылся… в письме, которым просил вернуть отношения… три года тому. Неправда, он никогда не сообщал ей этого адреса, вовсе не просил возвращать отношения, а квартиру Щепкин купил лишь полгода назад. Так, на всякий случай купил. Жаль будет съезжать — район и расположение нравились. Он вдруг вспомнил недавний случай, когда позвонила некая дамочка и заявила, что беспокоит из приемной губернатора. Так вот оно что! Получается, зря разыграл ту мастерскую сцену, бисер метал. Все равно нашли, вычислили.