Чучело белки - [6]

Как полгода назад ничего не стоило положить стодолларовую купюру на стол перед Мэри Крейн и предложить ей “прогуляться” с ним в Даллас на уикенд.

Он сделал это так неожиданно и с такой наглой и самодовольной ухмылкой, что она даже не успела рассердиться. Тут вошел мистер Лоуэри, и на том дело и закончилось. Позже она не стала пытаться устроить скандал — ни наедине с Кассиди, ни публично, — а тот больше не повторял своего предложения. Но она не забыла. Она не могла забыть эту похотливую ухмылку на дряблом и жирном стариковском лице.

И она никогда не забывала о том, что мир принадлежал таким, как Томми Кассиди. Они владели собственностью, и они устанавливали цены. Сорок тысяч долларов — подарок на свадьбу дочери; сотня, небрежно брошенная на стол, — вполне достаточная плата за аренду на три дня тела Мэри Крейн.

Вот я и прикарманила сорок тысяч долларов…

Так начиналось немало воровских баек, но это была не байка. Она украла эти деньги и, наверное, подсознательно мечтала именно о такой возможности давно, очень давно. Потому что теперь все вставало на свои места, будто ее действия являлись частями тщательно разработанного плана.

Была пятница, вторая половина дня, банки в субботу и воскресенье не работали, а значит, Лоуэри никак не мог проверить ее до понедельника, когда она не выйдет на работу.

Еще удачней было то, что рано утром Лайла уехала в Даллас — в ее обязанности теперь входила закупка новых записей для ее музыкального магазина. И она тоже должна была вернуться только в понедельник.

Мэри поехала прямо домой и собрала вещи — не все, а лишь самые лучшие, уместившиеся в один чемодан, и небольшую ночную сумку. В пустой банке из-под сливок у них с Лайлой было припрятано триста шестьдесят долларов, но их она не тронула. Они понадобятся Лайле, когда ей придется в одиночку содержать квартиру. Мэри очень хотелось черкнуть сестре несколько строк, но она не решилась. В ближайшие дни Лайле придется тяжело, но тут ничего нельзя было поделать. Может быть, потом Мэри что-нибудь придумает.

Она вышла из квартиры в семь вечера и примерно через час остановилась на окраине пригорода и поужинала. Потом заехала на стоянку подержанных автомобилей и сменила свой седан на двухместную модель. При этом она проиграла в деньгах, и проиграла еще больше на следующее утро в городке в четырехстах милях северней. К полудню, когда она пересела с машины на машину еще раз, у нее осталось всего тридцать долларов наличными, а очередная машина оказалась древней развалиной с помятым левым передним крылом, но сожаления Мэри не испытывала. Главное было совершить несколько быстрых обменов, чтобы замести следы, и кое-как добраться до Фейрвейла. Оттуда можно было поехать дальше на север, может быть до самого Спрингфилда, и там продать последнюю машину под своим настоящим именем. Кому придет в голову разыскивать в связи с этим миссис Лумис, живущую в сотне миль на юге?

Потому что она собиралась стать миссис Лумис, и в самое ближайшее время. Она заявится к Сэму со своей историей о полученном наследстве. У наследует она не сорок тысяч долларов — такую крупную сумму было бы нелегко объяснить, — ну, допустим, пятнадцать тысяч. И она скажет, что Лайла получила столько же, не задумываясь бросила работу и уехала в Европу. Это заодно оправдает отсутствие сестры на свадьбе.

Возможно, Сэм не захочет тратить ее деньги, и, уж конечно, ей придется ответить на несколько неприятных вопросов, но она что-нибудь придумает. Просто обязана будет придумать. Важно, чтобы они поженились не мешкая, и она стала бы миссис Лумис, женой владельца скобяного магазина, удаленного от агентства Лоуэри на безопасные восемьсот миль.

А в агентстве никто даже не подозревал о существовании Сэма. Конечно, они обратятся к Лайле, и та наверняка сразу догадается. Но Лайла ничего не скажет, не связавшись предварительно с сестрой.

И когда это случится, Мэри должна быть готова к встрече, должна будет как-то убедить сестру ничего не говорить ни Сэму, ни властям. Вряд ли это будет слишком трудно — все-таки, Лайла была в долгу перед старшей сестрой за все те годы, что та работала не покладая рук, предоставляя младшей возможность учиться в колледже. Может быть, Мэри даже поделится с нею частью тех двадцати пяти тысяч, что останутся. Какое-то решение будет найдено; Мэри еще не заглядывала так далеко в будущее, но когда придет время, у нее будут ответы на все вопросы.

Пока же она должна была решать первоочередные задачи. Сейчас, конкретно, перед ней стояла задача добраться до Фейрвейла. На карте это было каких-то четыре дюйма. Отрезок красной линии, соединяющий друг с другом две точки. Но чтобы преодолеть эти четыре дюйма, ей потребовалось восемнадцать часов. Восемнадцать часов нескончаемой тряски; восемнадцать часов напряженного внимания, слепящего солнца и фар встречных машин; восемнадцать часов непрерывного сидения в скрюченной позе и отупляющей, смертельно опасной и все время нарастающей усталости.

А теперь, в довершение всего, она еще и свернула не туда, пошел дождь, и она заблудилась на незнакомой дороге.

Мэри бросила взгляд в зеркало заднего обзора и увидела там собственное неясное отражение. Темные волосы и правильные черты лица принадлежали ей, но полные губы больше не улыбались, а были плотно сжаты и вытянуты в тонкую линию. Где она раньше видела это усталое серое лицо?