Чучело белки - [42]

— И со всем управляетесь в одиночку?

— Точно, — Бейтс отошел от стола, прихватив с собой бутылку. — Давайте я вам подолью.

— Мне, наверное, больше не стоит.

— Не беспокойтесь, я не расскажу вашей жене, — Бейтс негромко рассмеялся. — Не люблю пить в одиночку.

Он наполнил рюмку Сэма и вернулся к столу.

Сэм уселся поудобней. В сумерках лицо его собеседника выглядело неясным серым пятном. Снова ударил гром, хотя молния перед этим не сверкала. В полутемной конторе все казалось спокойным и мирным.

Глядя на полного мужчину, слушая его, Сэм начал испытывать угрызения совести. Бейтс выглядел так обыкновенно! Трудно было вообразить, что он во что-то замешан.

И во что именно, если все же замешан? Сэм не мог даже предположить. Он знал, что Мэри похитила деньги, провела ночь в этом мотеле и уронила в душе серьгу, испачканную кровью. Но она могла просто удариться или поранить ухо, когда соскочила сережка. Да, а после этого преспокойно уехать в Чикаго, как, судя по всему, считали Аброгаст и шериф Чамберс. Если быть до конца честным, то следовало признать, что Сэм на удивление мало знал о своей невесте. В каком-то смысле даже ее сестра казалась ближе и понятней. Хорошая девушка, только чересчур горячая, импульсивная. Все время делает поспешные выводы, строит какие-то авантюрные планы. Вот как недавно: взбрело ей в голову обыскать дом Бейтса, так еле удалось отговорить. И хорошо, что удалось. Обыск — дело шерифа. Может, все это вообще ошибка. Во всяком случае, поведение Бейтса не давало повода заподозрить, что у него нечиста совесть.

Тут Сэм вспомнил, что должен не сидеть истуканом, а поддерживать разговор.

— Вы оказались правы, — пробормотал он. — Дождь действительно очень сильный.

— Мне нравится шум дождя, — сказал Бейтс. — Особенно сильного. Слушаешь, и становится как-то весело, знаете ли.

— Никогда не думал о дожде с такой точки зрения. Но для вас, наверное, и дождь желанное развлечение.

— Не знаю. На нашу долю развлечений выпадет не так уж мало.

— На “нашу”? Вы же, по-моему, говорили, что живете здесь один?

— Я говорил, что управляюсь с мотелем один. Но принадлежит он нам обоим. Мне и моей маме.

Сэм чуть не поперхнулся. Затем опустил руку, крепко сжимая пальцами рюмку.

— Я не знал…

— Конечно, не знали — откуда вам? Об этом никто не знает. Это все потому, что мама никогда не выходит из дома. Ей нельзя бывать на улице. Видите ли, все считают, что она умерла.

Голос Бейтса звучал буднично. В полумраке Сэм не видел его лица, но не сомневался, что и оно абсолютно спокойно.

— На самом деле, развлечений и веселья у нас тут вполне хватает. Взять, к примеру, тот случай, когда мама и дядя Джо Консадайн отравились ядом. Двадцать лет назад это было. Я позвонил шерифу, и тот приехал и обнаружил тела. Мама оставила записку, в которой все объяснила. Потом назначили судебное слушание, но я на него не попал. Я заболел. Очень сильно. Меня забрали в больницу. Я долго там пролежал. Даже слишком долго — я уже начал думать, что ничего не получится. Но я все же справился.

— Справились?

Бейтс не ответил. Сэм услышал бульканье, затем стук бутылки по столу.

— Ну вот, — сказал Бейтс. — Давайте я и вам подолью.

— Нет, спасибо, пока не нужно.

— Но я настаиваю, — Бейтс переместился к дивану, его темный силуэт навис над Сэмом. Толстяк потянулся к рюмке.

Сэм отшатнулся.

— Сначала расскажите, что было дальше, — торопливо сказал он.

Бейтс замер.

— О!.. Да, конечно. Я перевез маму сюда. В этом и заключалось веселье, понимаете? Забрался ночью на кладбище и раскопал могилу. Мама пролежала в гробу так долго, что сначала я испугался: а вдруг она действительно умерла? Но все оказалось в порядке, конечно. Она не могла умереть. Иначе как бы ей удавалось поддерживать со мной телепатический контакт, пока я лежал в больнице? На самом деле, она находилась в трансе — это еще называют анабиозом. Я знал, как ее оживить. Существуют способы, знаете ли, даже если кому-то они кажутся колдовством. Но “колдовство” — это просто этикетка, слово, которое, само по себе, лишено смысла. Не так давно колдовством считали электричество, а на самом деле — это энергия, которую можно использовать, если знать ее секреты. Жизнь — тоже энергия. И как электричество ее можно включать и выключать, выключать и включать. Я выключил маму, но я знал, как ее снова включить. Вы следите за моей мыслью?

— Да… Все это очень интересно.

— Я так и подумал, что вы заинтересуетесь. Вы и молодая леди тоже. Она ведь, на самом деле, не ваша жена, правда?

— С чего…

— Видите ли, я знаю гораздо больше, чем вы думаете. Даже больше, чем знаете вы.

— Мистер Бейтс, вы себя хорошо чувствуете? Я хочу сказать…

— Я знаю, что вы хотите сказать. Что я пьян, не так ли? Однако я не был пьян, когда вы приехали. И я не был пьян, когда молодая леди нашла серьгу и вы послали ее за шерифом.

— Я…

— Сидите, сидите. Не волнуйтесь. Я же не волнуюсь, правда? А я бы наверняка волновался, если бы было о чем. Вы же не думаете, что я рассказал бы вам все это, если бы имелся повод для беспокойства, правда? — толстяк ненадолго умолк. — Нет, все в порядке. Я подождал, пока вы зайдете в контору. Дождался, пока молодая леди спустится на машине к шоссе. А затем остановится.