«Чтоб они, суки, знали» - [10]

—Если бы вы не пришли, не нашли его в воскресенье, не взяли бы всё это на себя, а он умер бы просто, как обыкновенный одинокий человек, мы бы сегодня нашли его могилу? — спросила я Лену, сидя в кабинете директора диспансера. 

— Конечно, не нашли бы, — ответила директор Скрынникова. — Его кремировали бы и похоронили в общей могиле одиноких психохроников. 

— Это чудо, что он избежал такой гибели гурьбой и гуртом, — сказала Лена. — Ямы там, на Колыме, и братской могилы здесь. Это просто чудо...

Я сняла этот материал в 1992 году — в первый, и как оказалось, последний год свободного телевидения России. Цитирую по сохранившейся пленке. Добавлю, что ни юридически, ни фактически Варлам Шаламов одиноким человеком не был. У него была первая жена, с которой он состоял в разводе. Была дочь от этого брака, которая швырнула трубку, когда ей позвонили уведомить о дне и часе похорон. «Я не знаю этого человека», — якобы ответила она И. Сиротинской. Были два сына этой дочери — то есть два его внука. Но у мальчиков был отец, который запретил употреблять имя Шаламова в доме. Он был из работников аппарата Управления лагерями, как сказала мне Сиротинская. Только после его смерти мальчики пришли к ней в ЦГАЛИ — попросили показать им фотографии деда. Был и второй брак, и пасынок в этом браке. Шаламова предали земле на Кунцевском кладбище. За гробом шли почитатели и стукачи. Мир его памяти, великого страдальца и великого писателя, уничтоженного своей родиной.

После съемки я позволила себе с уверенностью сказать, что Шаламов не умер — его убили. Убили дважды, и оба раза — в январе: 12 января 1937-го, когда его арестовали, наскоро судили и отправили на медленную смерть — на Колыму. И в январе 1982-го, когда его объявили психбольным и перевезли в психушку. Голого. По морозу. Страна и власть сделала все, что могла, чтобы уничтожить его. Все, что было, государство бросило на борьбу с рослым мужчиной с ярко-синими глазами — армия и ее внутренние войска, охранявшие лагеря и тюрьмы, и ничего у них не получилось. В. Шаламов остался свободным и написал о них все, что знал. Всё, что удалось государственному аппарату — это уничтожить физически измученное старческое тело. С победой тебя, СССР.

«Как умирал Варлам Шаламов». Снято мною в 1992 году для программы «Совершенно секретно»:

https://youtu.be/XdH_1ISPTpc

Что следует иметь в виду, читая В. Шаламова

На прилавках книжных магазинов лежат сегодня книги Варлама Шаламова. Но я полагаю, что перед тем, как раскрыть книгу, читателю следует располагать некоторым набором знаний. Я позволю себе предложить помощь в подготовке к чтению, потому что читателя ждет удар, и к этому удару полезно быть готовым. В. Шаламов видел и описал то, что видели немногие. У каждого читателя будет свой Шаламов. Способность открыть для себя Шаламова зависит от двух вещей: общего культурного багажа читателя и внутренней способности впускать в себя чужую боль. Потому — нет такого писателя, Шаламова, одинакового для всех. Скажи мне, что ты увидел в Шаламове, и я тебе скажу, кто ты. Литературный опыт Шаламова — явление того же порядка, что опыт Данте Алигьери, а анализировать творчество богов — богохульство. Я как многолетний читатель готова подсказать начинающим, что именно полезно иметь в виду, приступая к чтению сочинений Варлама Шаламова. 

Первое и главное: все, что открывается взору читателя, — это правда. Проза Шаламова глубоко реалистична и является документом, на чем он настаивал, талантливо и глубоко анализируя собственный творческий метод. Мир, воссозданный Шаламовым на бумаге, существовал в реальности. Его мало, кто видел. Из тех, кто видел, — мало, кто выжил. Из тех, кто выжил — мало, кто описал. Из тех, кто описал — ни одному не удалось достичь тех творческих вершин, на которые бесстрашно поднялся дух Шаламова. Это мир с определенной системой координат, где смещены абсолютно все представления о добре и зле, морали и аморальности, человеке и звере. Мир советского концентрационного лагеря, взятый в определенный исторический период в определенном месте — двадцать лет Колымы, с тридцатых годов до начала пятидесятых. Эпоха развитого социализма. Шаламов свидетельствует о преступности внутрилагерного режима с одной стороны, а с другой делится более страшным открытием, что лагерь мироподобен. «Лагерь — не противопоставление ада раю, а слепок нашей жизни и ничем другим быть не может...» Так лагерь оказывается воплощенным и материализованным «светлым будущим», которое построили те, кто захватил власть в 1917 году. 

Второе, что полезно иметь в виду — биография В. Шаламова. Чтобы понять стойкость автора и его центрального героя, который под разными именами всегда прячет самого Шаламова, важно знать, что он родился в начале двадцатого века в Вологде в семье потомственного священника. Отец Тихон Шаламов вернулся в Россию из Америки, где обращал в православие алеутов Аляски. Это знание позволит понять, из какой прочной системы координат, с каким органичным кодексом чести попал в советскую тюрьму молодой Шаламов. Важно понимать, что священник-отец был не ортодоксом, а потому в семье царила атмосфера определенной вольности в отношениях с Богом. Например, иконой отцу служила картина Рубенса, которую отец освятил сам. Полезно знать, что в семье были еще любимый старший брат и сестра, тонкий знаток и ценитель поэзии — мама. Был огромный собор в провинциальной Вологде, где служил отец, и жизнь прошла при соборе, где они и жили. Октябрьская революция отменила Бога, поставив на его место Вождя, ограбила церковь, разрушила мир и быт семьи, объявила священника и членов его семьи вне закона. Гражданская война убила старшего брата. Юному Шаламову было отказано в праве на образование. Только после смерти Ленина он отправился в Москву в надежде поступить в Университет. Слепой отец, выплакавший глаза у гроба старшего сына, молился на коленях всю ночь, выпрашивая у Бога милости дать сыну возможность поступить. Бог дал — Шаламова зачислили в Университет. Но очень вскоре арестовали — за распространение завещания Ленина… Далее — первый арест и срок, освобождение, новый арест в тридцатые годы, Колыма, освобождение после смерти Сталина в пятидесятые, возвращение в Москву и каторжная работа писателя. Шаламов взвалил на себя груз выполнить долг перед безвинно убиенными на его глазах, воскресить их из небытия, поставить им памятник. «На свете нет ничего более низкого, чем намерение забыть эти преступления», — записал Шаламов. Вторая задача — напомнить убийцам, что он ничего не простил. «Клянусь до самой смерти мстить этим подлым сукам, чью гнусную науку я до конца постиг. Я вражескою кровью свои омою руки, когда настанет этот благословенный миг», — написал он в стихотворении «Славянская клятва». До чего надо было довести сына священника, чтобы родились такие строки?.. «Я вырабатывал формулу активной защиты своего существования на горестной этой земле... Жить, выжить — вот задача. И не сорваться. Лагерь — это дно жизни. Преступный мир это не дно дна. Это совсем, совсем другое, нечеловеческое... Правило из моего опыта такое: сначала надо возвратить пощечины и только во вторую очередь — подаяния. Помнить зло раньше добра. Помнить все хорошее — сто лет, а все плохое — двести. Этим я и отличаюсь от всех русских гуманистов XIX и XX веков».