Что знал Сталин. Загадка плана «Барбаросса» - [49]

Заместителем Аллахвердова была Зоя Ивановна Рыбкина, которая поступила на работу в ОГПУ в 1928 году и к 1935 году занимала должность заместителя резидента в Хельсинки, где служила до 1939 года. В 1940 году она была направлена в германский отдел, где специализировалась в анализе намерений немцев в отношении СССР и занималась обработкой сообщений источников берлинской резидентуры. Поэтому она была хорошо подготовлена, чтобы занять пост заместителя начальника первого информационного отдела НКГБ.^[195]

Одним из участков деятельности отдела была подготовка «календаря» контактов с двумя самыми плодовитыми берлинскими источниками «Корсиканцем» и «Старшиной», сообщавшим о германских планах и подготовке к нападению на СССР. Оказалось, что это было последним усилием вновь созданного отдела до того, как началась война.^[196]

Глава 10. Фитин вербует шпионов

Управление внешней разведки Фитина было частью государственного аппарата безопасности, на который Сталин всегда полагался. Видимо из-за того, что этот аппарат возглавляли такие люди как Берия и Меркулов, на кого, как он считал, он мог всегда опереться, Сталин склонялся к тому, чтобы обратить особое внимание на рапорта Фитина. Кто из шпионов Фитина сообщал самые лучшие разведывательные данные для Сталина, и удовлетворяли ли его их донесения? Перечислим город за городом — здесь лежит ответ на эти вопросы.

Берлин

Берлинская резидентура начала перестраиваться после прихода Гитлера к власти. Новый резидент Б.М. Гордон, прибывший в 1934 году, начал вербовку источников. Его самым удачным агентом был Арвид Харнак, сотрудник германского министерства хозяйства. У Харнака был широкий круг знакомств, все из которых были в оппозиции к Гитлеру и имели доступ к различной разведывательной информации. Разработка Харнака (псевдоним «Корсиканец») была прервана в мае 1937 года, когда Б.М. Гордон был отозван в Москву, арестован и казнен по ложным обвинениям. Заменивший его Александр Агаянц прибыл вскоре после его отъезда и начал восстанавливать контакты с различными источниками, включая Вильгельма ‹Вили› Лемана («Брайтенбах»), сотрудника гестапо, осуществлявшего по своей службе контрразведывательные операции против советской миссии.

К несчастью для резидентуры, в декабре 1937 года Агаянц скончался на операционном столе во время операции перитонита. Его смерть оставила резидентуру без руководителя, а многих из лучших агентов — вне связи. В августе 1939 года прибыл новый резидент под прикрытием первого секретаря, а затем советника советской миссии. Это был Амаяк Кобулов, чей старший брат Богдан Кобулов, любимец Берии, в то время был начальником отдела в зловещем Главном управлении государственной безопасности НКВД. Назначение человека, у которого не было опыта работы в зарубежной разведке, который никогда не был заграницей и не говорил по-немецки, было типичным для кумовства, процветавшего в бериевском НКВД. Это было очень отрицательно воспринято профессиональными сотрудниками в германском отделе. Хотя Фитин попытался сдержать свое неудовольствие этим назначением, но было ясно, что если оперативная дисциплина и контакты с ключевыми источниками должны быть восстановлены, необходимо направить в Берлин опытного заместителя.

Им оказался Александр Короткое, опытный оперработник, который был на нелегальной работе в Западной Европе с 1933 года. Именно Короткое 17 сентября 1940 года восстановил связь с «Корсиканцем», используя псевдоним Апександер Эрдберг. Он продолжил работу с ним, а затем вступил в прямой контакт с его другом Харро Шульце-Бойзеном (Старшина), который служил в штабе ВВС (контрразведывательный отдел Люфтваффе). Среди агентов, которых курировали «Корсиканец» и «Старшина», были: член технического департамента Вермахта («Грек»), главный бухгалтер промышленного химического гиганта И.Г.Фарбен («Турок»), русский эмигрант, промышленник и бывший царский офицер с хорошими контактами среди немецких военных («Албанец»), офицер германской военно-морской разведки («Итальянец»), служащий фирмы тяжелого машиностроения AEG(«Лучистый») и офицер связи между министерством авиации и министерством иностранных дел («Швед»).

Третьим человеком, с которым Короткое находился на прямой связи, был «Старик», давний друг «Корсиканца», который имел возможности сообщать об оппозиции Гитлеру и помогать в связях внутри группы. Обзор доступных рассекреченных сообщений из Берлина в период 1940–1941 годов показывает, что это была обширная разведывательная команда, предоставлявшая большой объем информации.^[197]

Берлинская резидентура НКГБ проводила отличную работу по использованию источников. В октябре 1940 года «Корсиканец» сообщил, что «в начале будущего года Германия начнет войну против Советского Союза». Начальной фазой операции будет оккупация Румынии. Другой источник в германском Верховном командовании сказал «Корсиканцу», что «война начнется через шесть месяцев». В начале января 1941 года «Старшина», офицер Люфтваффе в разведывательном отделе министерства авиации, сообщил, что «дано распоряжение начать в широком масштабе разведывательные полеты над советской территорией с целью фотосъемки всей пограничной полосы. В то же самое время Герман Геринг дал распоряжение о переводе „русского реферата“ Министерства авиации в так называемую активную часть штаба авиации, разрабатывающую и подготавливающую военные операции». 9 января «Корсиканец» сообщил: «Военно-хозяйственный отдел Имперского статистического управления получил от Верховного командования вооруженных сил распоряжение о составлении карт промышленности СССР». Через «Старшину» в марте 1941 года пришла информация: «Операции германской авиации по аэрофотосъемкам советской территории проводятся полным ходом. Немецкие самолеты действуют с аэродромов в Бухаресте, Кенигсберге и из Северной Норвегии — Киркенес. Съемки производятся с высоты 6000 м. ‹…› Геринг является главной движущей силой в разработке и подготовке войны против Советского Союза».