Что значит быть христианином. Сборник поучений святителя Иоанна Златоуста - [77]

«Отчего же, — скажешь, — нет ныне таких, которые бы воскрешали мертвых и совершали исцеления?» Отчего? Не скажу пока. А отчего нет ныне таких, которые бы презирали настоящую жизнь? Отчего мы служим Богу из-за награды? Когда природа человеческая была слабее, когда вера только насаждалась, тогда много было и таких людей, ныне же Бог не хочет, чтобы мы зависели от этих знамений, но чтобы готовы были к смерти. Почему же ты дорожишь настоящей жизнью? Почему не смотришь на будущее? Для настоящей жизни ты решаешься на идолослужение, а для будущей и поскорбеть не хочешь? Потому-то и нет ныне таких людей, что мы презираем будущую жизнь и ничего для нее не делаем, а для настоящей на все решаемся. А что сказать о других смешных суевериях: о золе, саже, соли? И опять эта старуха тут! Подлинно, смех и стыд! «От сглаза, — говорит, — погибло дитя»!

Доколе же будут продолжаться эти сатанинские дела? Как не смеяться эллинам? Как не издеваться, когда мы говорим им: «Велика сила крестная»? Поверят ли они нам, когда видят, что мы ожидаем помощи от того, над чем они смеются? Для этого Бог дал врачей и лекарства. «Но что же, если они не помогают, а дитя отходит?» Куда отходит, скажи мне, бедный ты и несчастный?

К демонам что ли отходит? К тирану какому-нибудь отходит? Не на небо ли отходит? Не к Владыке ли своему? О чем же ты скорбишь? О чем плачешь? О чем сокрушаешься? Зачем ты любишь дитя больше Владыки своего? Не Он ли даровал тебе дитя? Зачем же ты столь неблагодарен, что дар любишь больше Даровавшего?

Царь Давид любил отрока, сидел во вретище и пепле во время его болезни, однако не позвал ни гадателей, ни заклинателей (а они были тогда, как показывает Саул), но молился Богу (см.: 2 Цар. 12, 15–17). Так и ты делай; что сделал праведник, то делай и ты; те же слова говори, когда умрет дитя твое: Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне (2 Цар. 12, 23). Вот что свойственно любомудрию и нужной любви! Как ты ни любил бы свое дитя, ты не столько любишь, сколько он тогда, несмотря на то что отрок его был плодом беззакония. Блаженный Давид весьма любил мать его, а взаимная любовь родителей переходит, как вам известно, на детей. Он так любил отрока, что, хотя и худо о нем говорили, все же хотел, чтобы он остался жив. Однако же он благодарил Бога.

Когда постигнет тебя какое-нибудь горе, думай о бо́льших бедствиях и получишь достаточное утешение. Таким образом и несчастья прекратятся, и жить мы будем в славе Божией, и получим обещанные блага, которых да удостоимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Как обратить своих ближних ко Христу > [92]

Будем жить так, чтобы не хулилось имя Божие. Не будем ни гоняться за человеческой славой, ни вести себя так, чтобы о нас составилось дурное мнение, но будем соблюдать надлежащую меру и в том, и в другом. В котором вы, — сказано, — сияете, как светила в мире (Флп. 2, 15). На то ведь и поставил Он нас, чтобы мы были подобны светилам, чтобы мы соделались учителями других, чтобы мы стали закваской, чтобы мы обращались как Ангелы с людьми, как мужи — с малыми детьми, как духовные — с людьми душевными, чтобы и те получили пользу, чтобы мы соделались семенами, чтобы приносили обильный плод.

Не были бы нужны слова, если бы жизнь наша сияла в такой степени, не были бы нужны учителя, если бы мы творили дела благие. Никто не остался бы язычником, если бы мы были христианами, как следует. Если бы мы соблюдали заповеди Христовы, если бы мы благодушно переносили обиды и насилия, если бы мы, будучи укоряемы, благословляли, если бы, терпя оскорбления, воздавали добром, то никто не был бы столь диким, чтобы не обратиться к истинной вере, если бы так все вели себя. И чтобы вы узнали это, укажу пример: один был Павел — и столько людей привлек к себе. Если бы мы все были такими, то сколько вселенных мы обратили бы?

Теперь христиане многочисленнее язычников. Между тем, когда другим искусствам один может научить сто отроков, здесь, несмотря на то что есть много учителей и что их гораздо больше, нежели учеников, никто не присоединяется. Учащиеся взирают на добродетели наставников и, если видят, что и мы того же желаем, того же ищем, чего и они, то есть почестей и власти, то как они могут почувствовать уважение к христианству? Они видят жизнь порочную, души земные, видят, что мы столько же пристрастны к деньгам, как и они, и даже еще больше, перед смертью так же, как и они, трепещем, боимся бедности наравне с ними, в болезнях, как и они, ропщем, одинаково любим власть и силу и, мучась сребролюбием, стараемся уловить благоприятный случай.

Итак, ради чего они станут веровать? Ради знамений? Но их уже больше нет. Ради жизни праведной? Но она уже погибла. Ради любви? Но ее и следа нигде не видно. Вот почему мы дадим отчет не только в своих грехах, но и в погибели других людей. Итак, по крайней мере, теперь воспрянем, станем бодрствовать, покажем на земле житие небесное, будем говорить: Наше же жительство — на небесах