Что-то случилось - [176]
– Звоните мне, как только устроитесь на новом месте, а то и раньше, – попросил я.
Она позвонила. Я сказал, я как раз очень занят и попозже сам ей позвоню. И не позвонил. Иногда я сплю и пытаюсь проснуться – и никак не могу. Сон держит меня как в тисках, и все это мне снится.
Пытаюсь навести в своих делах порядок. Составил целый список.
– Послушай, – спокойно и решительно говорю однажды жене. – Нам надо как-нибудь на днях сесть и всерьез подумать насчет Дерека. Сама понимаешь, рано или поздно с ним надо будет расстаться.
– Не хочу об этом говорить.
Я тоже не хочу.
Наверно, я попал в беду, в большую беду. Наверно, я совершил преступление. Жертвами всегда оказываются дети.
– Ты на меня сердишься? – спрашиваю я моего мальчика, и ободряюще улыбаюсь, и изо всех сил стараюсь, чтобы голос мой звучал мягко и ласково.
– Нет. Не сержусь.
Что-то промелькнуло у него в лице. Мой вопрос его встревожил. Мне страшновато спрашивать дальше.
– Ты со мной теперь почти не разговариваешь.
– Разговариваю. – Он пожимает плечами. – Вот сейчас разговариваю.
Он поеживается от неловкости, лицо становится хмурое, печальное. Он не поднимает глаз.
– Раньше ты больше со мной говорил. А теперь все сидишь у себя в комнате.
Он опять пожимает плечами.
– Мне там нравится.
– И не нравится, когда я тебя о чем-нибудь спрашиваю, да?
– Иногда не нравится.
– Чем ты там у себя занимаешься?
– Читаю. Смотрю телевизор. Готовлю уроки. Думаю.
– Один?
– Мне так нравится.
– Раньше не нравилось.
– А теперь нравится.
– И ты всегда можешь все уроки приготовить без моей помощи?
– Не всегда.
– И тогда как же?
– Если и ошибусь, тоже не страшно.
– А может, все-таки лучше, чтобы все всегда было правильно?
– Учителям наплевать. Можно, я пойду?
– Куда?
Он улыбается, словно заранее извиняясь, что сострит в ответ.
– К себе в комнату.
– Ну ясно, – притворно весело соглашаюсь я. – Я только хотел проверить, может, ты на меня сердишься.
Он приостанавливается у лестницы и с вызовом бросает через плечо:
– Ты тоже много сидишь у себя в комнате. А мама у себя. По-твоему, я какой-то псих, что ли?
– Но я всегда тебе позволяю заходить ко мне.
О Господи… вот он стоит, такая уязвимая, такая чистая душа, совсем малыш, кажется, почти такой же маленький, каким был, когда только учился ходить, – а я с ним ссорюсь и чуть не плачу (в горле у меня ком), будто отвергнутый поклонник, и себялюбиво стараюсь переспорить его, как старался бы взять верх в споре с женой или дочерью.
Как я умру? Переберем-ка разные способы. (Нет, не стану.) Когда-то я предавался этому ребяческому самоистязанию и не хочу тратить время зря. Ни в какой смерти нет ничего хорошего. Неотступно стоит перед глазами сильный, рослый, красивый, явно преуспевающий человек, который немногим больше месяца тому назад рухнул мертвым в вестибюле нашей Фирмы в ту минуту, как мы с ним почти поравнялись. Я хорошо видел его лицо, когда он падал. Он уже согнулся, обмяк, но, падая, все еще был воплощением сияющей, здоровой, неистребимой силы – пока с глухим стуком не грохнулся на пол лицом и кровь не хлынула у него изо рта. А я прошел мимо, не замедляя шаг. Будто ничего не заметил. Когда я вернулся после обеденного перерыва, его там уже не было. Его унесли. Я был разочарован. Во имя чистоты и опрятности кто-то исказил действительность. (У меня наверху сейчас образцовая чистота и порядок.) Я и по сей день ловлю себя на том, что ищу его глазами там, где он тогда упал. И сейчас помню, как он падал. Сегодня утром по дороге на работу я видел – на паперти собора святого Патрика валяется без сознания какой-то оборванец, оскверняя ступени лужей то ли мочи, то ли виски. Там уже распоряжалась полиция. В моей помощи никто не нуждался.
Хорошо, когда моя помощь никому не нужна.
Горе, горе, увы мне! Моя жена тоже снова несчастлива. Мы было пришли к разумному выводу: я не во всем виноват и мало что могу исправить (хотя по-прежнему не говорю, что люблю ее, и она упорно об этом не просит). Никому до нее нет дела.
– Надо было мне работать, нашла бы какое-нибудь увлекательное занятие.
– Еще не поздно.
Она поднимает глаза, смотрит на меня в упор.
– Поздно.
– Конечно, поздно.
Она примирилась с тем, что Кейгл все равно был обречен и лишился бы места, как бы я себя ни повел, а откажись я занять его место, в нашей Фирме мне уже никогда не дали бы ходу.
– Тогда бы ты взял экономку, верно? – мечтательно говорит жена. – И отослал бы Дерека в соответствующее заведение. Или отослал бы детей куда-нибудь в пансион, а сам переехал в Нью-Йорк.
– Когда это «тогда бы»?
– Если б я покончила с собой, или умерла от рака, или просто уехала – одна или с кем-нибудь.
– И ты уже присмотрела себе спутника? – спрашиваю я снисходительно-успокоительным тоном.
– И я не стала бы тебя осуждать. Просто никому до меня нет дела.
– И до меня, – поневоле честно признаю я. – Только тебе и детям. Дереку тоже до меня нет дела.
– Я бы этим вполне удовлетворилась. Только не надо мне лгать, – прибавляет она с достоинством и чуть заметно грустно улыбается. – Все равно не поверю.
Моей жене кажется, что до нее никому больше нет дела, и, пожалуй, она права.
Джозеф Хеллер со своим первым романом «Уловка-22» — «Catch-22» (в более позднем переводе Андрея Кистяковского — «Поправка-22») буквально ворвался в американскую литературу послевоенных лет. «Уловка-22» — один из самых блистательных образцов полуабсурдистского, фантасмагорического произведения.Едко и, порой, довольно жестко описанная Дж. Хеллером армия — странный мир, полный бюрократических уловок и бессмыслицы. Бюрократическая машина парализует здравый смысл и превращает личности в безликую тупую массу.Никто не знает, в чем именно состоит так называемая «Поправка-22».
… Знаменитый антимилитаристский роман Дж. Хеллера "Поправка-22" в новом переводе.«Поправка-22» — не просто антивоенный роман. Это всеобъемлющая сатира на американский образ жизни и его принципы, на американское общество, и особенно его высшие, «генеральские» слои…(Из предисловия Г. Анджапаридзе "Лики Америки")
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман-завещание Джозефа Хеллера. Роман, изданный уже посмертно. Что это?Философская фантасмагория?Сатира в духе Вуди Аллена на нравы немолодых интеллектуалов?Ироничная литературная игра?А если перед вами — все вышесказанное плюс что-то еще?
Роман «Вообрази себе картину...» (1988) описывает путешествие во времени — от Аристотеля до наших дней, окрашенное стойким убеждением автора: нет оснований говорить, будто человечество за прошедшее время сильно усовершенствовалось в моральном и интеллектуальном отношении.
«Видит Бог» — это «воспоминания» семидесятипятилетнего царя Давида, уже прикованного к постели, но не утратившего ни памяти, ни остроты ума, ни чувства юмора. Точно следуя канве описанных в Ветхом Завете событий, Давид тем не менее пересказывает их по-своему — как историю его личных отношений с Богом. Книга в целом — это и исторический, и авантюрный роман, и история любви, и рассуждение о сущности жизни и смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Философ – это тот, кто думает за всех остальных?» – спросил философа Якова школьник. «Не совсем, – ответил Яков. – Философ – это тот, кто прячется за спины всех остальных и там думает». После выхода первой книги о философе Якове его истории, притчи и сентенции были изданы в самых разных странах мира, но самого героя это ничуть не изменило. Он не зазнался, не разбогател, ему по-прежнему одиноко и не везет в любви. Зато, по отзывам читателей, «правила» Якова способны изменить к лучшему жизнь других людей, поэтому многие так ждали вторую книгу, для которой написано более 150 новых текстов, а художник Константин Батынков их проиллюстрировал.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
Остросюжетный бизнес-роман о крупном холдинге казино и игровых автоматов, действующем в России накануне запрета игр на основной территории страны.
Эта книга — одно из самых волнующих произведений известного болгарского прозаика — высвечивает события единственного, но поистине незабываемого дня в героическом прошлом братской Болгарии, 9 сентября 1944 г. Действие романа развивается динамично и напряженно. В центре внимания автора — судьбы людей, обретающих в борьбе свое достоинство и человеческое величие.
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.