Что-то придется менять - [7]

«Главное, что нужно знать при знакомстве с чистокровным, — утверждал автор книги, — это то, что его совершенно не волнует ваше имя, как и вас, по его мнению, не должно волновать его собственное. Все, что он хочет знать о вас, — это ваша фамилия. По ней он решит, что он слышал о вас и о вашем роде, считаетесь ли вы подходящей компанией и стоит ли с вами общаться. Если вы — даже при неформальном знакомстве — сообщите чистокровному магу свое имя, умолчав о фамилии, вы произведете крайне неблагоприятное впечатление. Если же вместо того, чтобы запомнить родовую принадлежность собеседника, вы будете сосредоточены исключительно на том, чтобы обращаться к нему по имени, вы определенно будете признаны безнадежным».

Так вот где она прокололась! Что же, вероятно, хорошо, что она не стала и пытаться строить из себя чистокровную или полукровку. Это ж надо, «меня зовут Гермиона» — и легенде конец! Она, к тому же, только имена сокурсников и запоминала, за исключением, пожалуй, Гарри Поттера. А надо было, оказывается, ориентироваться по фамилиям… В голове всплыла сценка из поезда, когда мальчик, потерявший жабу, в процессе поисков представился ей: «Я Лонгботтом. Невилл». Вероятно, примерно так и надо представляться? Как у них все… странно! Завтра же надо будет начать запоминать фамилии, на всякий случай. На занятиях же наверняка будут переклички, вот там с фамилиями и разберемся. С этой мыслью она заснула в обнимку с книгой, забыв даже погасить светильник над кроватью.

Утро встретило ее тремя новостями: во-первых, здесь не было ее привычного будильника, вследствие чего она практически проспала. Во-вторых, ее соседкам оказалось не лень собираться практически шепотом, только бы уйти на завтрак без нее, и если бы в самый последний момент кто-то из них не уронил сумку и не ойкнул громко, неизвестно, сколько еще она бы спала, вполне вероятно, что до прихода разгневанного ее прогулом декана. Третья новость была куда приятнее: неожиданно оказалось, что слизеринский оттенок зеленого цвета ей идет. Накануне Гермиона оптимистично предположила, что будет похожа в нем на заморенную лягушку, но ничего подобного не случилось. Она дала себе слово сразу по возвращении домой на каникулах изучить теорию цветотипов и разобраться, как получился такой эффект, и бегом помчалась за последними направляющимися на завтрак старшекурсниками: без них она бы точно Большой Зал искала до обеда.

Успела. Даже съела пару тостов, и соком запила, и расписание получила, и от направляющихся под предводительством старост на Гербологию однокурсников не отстала. Она искренне наслаждалась первыми днями занятий. С одной стороны, она убедилась, что и здесь, даже среди чистокровных, которые по определению знают о магическом мире больше нее, она все-таки одна из лучших в учебе, и ее однокурсников это очень злит. С другой стороны, она без устали зарабатывала для факультета баллы, вследствие чего никто из них явно не станет требовать к нее вести себя иначе, сидеть тише и не тянуть руку так, будто от возможности ответить зависит ее жизнь. В первые два дня на всех занятиях она сидела одна, а пару, если таковая нужна для практики, преподаватели назначали ей лично. Слизеринцы лишний раз с ней общаться не желали, а остальные факультеты, судя по всему, боялись всех слизеринцев по определению. Даже если зловещий слизеринец на самом деле маглорожденная заучка. Между прочим, это называется дискриминация! Не то чтобы Гермиона по этому поводу сильно переживала, если уж честно.

Соседки по комнате ее игнорировали, но никаких пакостей не устраивали, хотя Гермиона, признаться, их ждала. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграл разговор декана с Малфоем (Гермиона уже начала привыкать именовать белобрысого по фамилии) и Паркинсон (право же, это гораздо лучше Персефоны!). Гермиона понятия не имела, что он им наговорил, но именно после того, как он пригласил этих двоих к себе (кажется, они изначально считались неформальными лидерами курса), Малфой и Паркинсон стали изредка, сквозь зубы, но все-таки общаться с ней.

«Основы этикета» продвигались медленно. Несмотря на то, что книга была написана довольно простым и внятным языком, каждый абзац почему-то требовал длительного осмысления. Только Гермиона решила, что овладела сакральным знанием насчет имен и фамилий, как следующий параграф развеял ее уверенность в этом вопросе, сообщив, что «обращаться к собеседнику, тем не менее, следует по имени, но так, чтобы и он, и окружающие понимали, что прежде всего вы помните его фамилию». Это было уже как-то чересчур, а главное, непонятно, зачем все это? Она уже начала называть однокурсников по фамилиям, тем более, что они звали ее исключительно «Грейнджер» (это когда не «грязнокровка»), а тут оказалось, что «называя равного вам по положению собеседника по фамилии, вы тем самым демонстрируете свое отрицательное к нему отношение, формально оставаясь в рамках приличий. Обращение по фамилии без добавления «мистер», «мисс» и т. п. граничит с хамством!» Пришлось переучиваться обратно и запомнить наконец, что все вокруг зовут Персефону «Панси», что вполне соответствует утверждению Борея Брейда: «употребление сокращенного варианта имени, принятого в определенной компании, в некотором смысле делает вас своим в этом кругу. Это не значит, что вслед за этим вас безусловно примут, однако не пользуясь подобными формами имен, вы демонстрируете окружающим, что в данное общество вливаться не желаете…»