Что-то не так - [28]

– Странно, что они говорили при Кеггсе.

– Он, наверное, подслушивал в замочную скважину.

– И еще. Не понимаю, как Роско решился поставить двадцать тысяч долларов невесть на кого. Решительно не в его духе.

Лорд Аффенхем понял, что его молодой друг запутался, и отнесся к этому терпеливо. Он и сам иногда запутывался.

– Это не Роско, а Бэньян.

– Его зовут Роско.

– Нет, нет. Бэньян.

– Роско – имя, Бэньян – фамилия.

На лорда Аффенхема снизошло просветление. Он тоже умел схватывать на лету.

– Ах, имя? Так, так, так. Теперь я разобрался.

– В это совершенно невозможно поверить. Роско никогда не расстается с деньгами. Все знают, что у него в карманах одностороннее движение.

Лорд Аффенхем не любил споров.

– А вот отдал!

– Если это правда.

– Конечно, правда. Зачем Кеггсу выдумывать? Вы уклонились от сути, Фред. Нельзя терять драгоценное время, спрашивая себя, зачем этот Рональд совершил опрометчивый поступок. Мы должны объединить усилия и выработать план совместных действий. Еще коктейль?

– Спасибо. Да, он мне нужен.

– Перед нами стоят две проблемы, – сказал лорд Аффенхем, когда вновь наполнил бокалы. – А: как помирить вас с Джейн, и Б: как сделать, чтоб она не помчалась к регистратору и не окрутилась с этим паршивцем. Первая проблема – самая сложная. Решив ее, вы сами разберетесь со второй. Вот уж не поверю, что вам слабо утереть ему нос! Вы будете рады услышать, что первое затруднение я готов устранить.

– Готовы?

– Да. Можно приступать. Вы стихи читаете?

– Часто. А что?

– Я вот подумал: бывает, кто-нибудь их поэтов набредает на что-то дельное. Помните, один сказал, что женщины – сущие стервы, когда с вами все хорошо, но просто ангелы, когда вы мучаетесь похмельем…

– Когда легко, горда и холодна…[25]

– Вот, вот. Мой старикан читал это всякий раз, как напьется. Все так и есть. Возьмите Джейн. Она злится, но стоит горю омрачить ваше чело, уверен, бросится вас облизывать. В точности как ее сестра.

– Это которая вышла за Уилларда?

Лорд Аффенхем прищелкнул языком.

– Старайтесь запоминать имена, Фред, – сказал он укоризненно. – Я вам говорил, его зовут Миллер, Джеф Миллер. Вы плохо слушаете. Мда, Джеф Миллер, отличный малый, которого я считал своим сыном, втюрился в мою племянницу и стал за ней ухлестывать, а она, дурища, не желала слушать, потому что вообразила, будто любит эту клейстерную душу, Лайонела Грина. Когда Джеф к ней подкатывался, ее перекашивало, как от флюса. Не желала с ним говорить. Завела привычку: останутся с глазу на глаз – пулей вылетает из комнаты. Это затрудняло ухаживания.

– Осложняло, можно сказать.

– Еще как. Бедняга совсем скис. А было это в Шипли, на моих собственных глазах. У меня сердце кровью обливалось смотреть, как Энн отшивает Джефа и каждая минута приближает день, когда она станет женой этого киселя. Я готовился, скрепя сердце, принять в семью художника по интерьеру, но тут, однажды вечером, очаровательная особа, некая миссис Моллой, которая тогда гостила в Шипли, огрела Джефа по голове моей табакеркой.

Биллу подумалось, что в семейной жизни его хозяина было чем заинтересовать Шерлока Холмса.

– Огрела?

– Прямо по затылочной кости. Они с мужем были мошенники. Джеф поймал их, когда они пытались обчистить дом. Он потребовал, чтобы мистер Моллой вернул украденное, и миссис Моллой, естественно, оглоушила его табакеркой. Разумеется, после этого между ним и Энн все уладилось.

– Уладилось? – Билл испытывал чувство, которое всех нас когда-нибудь да посещало – ему казалось, что он не выдерживает интеллектуального накала беседы. – Почему?

– Э?

– Почему это привело к счастливой развязке?

– Потому что у Энн открылись глаза. Она заглянула в свое сердце и прочла, что там написано. Когда Джеф лежал, откинув лапки и, по всему, отдав концы, она поняла, что любит его, бросилась на простертое тело, целовала и приговаривала: «О, Джеф! О, о, Джеф!» Про Лайонела Грина и думать забыла. Занятно, а? Проливает свет на женскую психологию.

– Основательная была табакерка.

– Еще какая! Я купил ее, когда поступил в Кембридж. Всякий первокурсник первым делом покупает такую банку для табака с гербом колледжа. Сейчас покажу. – Лорд Аффенхем враскачку перешел комнату и вскоре вернулся. – Стоящая вещица, – сказал он, любовно разглядывая банку. – Сорок лет служит, и хоть бы что. Джефова голова даже выщербинки не оставила. Лопни кочерыжка, прямо вижу эту сцену, как сейчас вижу. Джеф покатил бочку на Моллоя – неприятный был тип, лысоватый, – а Долли, это миссис Моллой, очаровательная особа, хотя, разумеется, со своими недостатками – подняла банку и чпок! Вот так, – проговорил лорд Аффенхем и враскачку пошел к двери. – Джейн, – позвал он. – Дже-ейн!

– Да?

– Поди-ка сюда. Тут с молодым Холлоуэем… Показывал ему табакерку и у меня рука дрогнула…

16

Некоторое время спустя Билл очнулся от беспорядочного кошмара, в котором с ним творилось нечто странное, и постепенно понял, что кто-то стоит рядом, протягивая ему бокал с бренди.

– Глотните, мой мальчик, – сказал лорд Аффенхем. Лицо человеколюбивого пэра лучилось самодовольством, словно у генерала, только что одержавшего славную победу. Наверное, так выглядел Веллингтон после Ватерлоо.