Что-то не так - [25]

Стоя возле телефона, пока его спутник громогласно пересказывал новость, Билл слушал, и его нетерпение росло. Он торопился излить свою душу, каждая потерянная минута казалась годом.

– Ну, – сказал лорд Аффенхем, – вот, пожалуйста. Voila! Э? Я сказал: «Voila!» Не дури, конечно расслышала. Вермишель, Устрицы, Антрекот…

Билл не выдержал.

– Дайте мне.

– Да, забыл. Джейн, не отключайся. Тут с тобой хотят поговорить.

Билл выхватил трубку, и лорд Аффенхем сказал ему:

– Выбирайте слова, мой мальчик, не огорошьте ее.

– Не огорошу. Джейн? Это Билл. Послушайте, Джейн, это важно. Согласны вы стать моей женой?

– Вот этого я и боялся, – сказал лорд Аффенхем, неодобрительно качая головой. – Помню старикан читал мне в детстве стихи. Про такого Альфонсо и такую, знаешь, Эмилию. Как там? Ведь наизусть помнил. Ах, да: Альфонсо, что был горд и тверд и тот еще нахал, восстал и этой та-ра-ра Эмилии сказал…

Билл положил трубку. Вид у него был оторопелый.

– Моею будешь и привет, скажи одно лишь слово. – О, да, – Эмилия в ответ, – готова, как корова. – Он пристально вгляделся в Биллово лицо. -По вашему выражению я заключаю, что Джейн ответила иначе?

– Ничего она не ответила. Поперхнулась и повесила трубку. Лорд Аффенхем мудро кивнул. В его молодости девушки частенько, поперхнувшись, вешали трубку, и это ничего хорошего не сулило.

– Я говорил, не огорошьте. Видите, что получилось? Она решила, что вы ее разыгрываете.

– Разыгрываю?

– Подкалываете. Поднимаете на смех. А что бы вы подумали, будь вы девушка, и тип, которого вы еле знаете, высунул бы голову и крикнул: «Ты! Давай поженимся»? Никакого такта, никаких предисловий, раз-два, словно на чай с бутербродами пригласил.

Насколько осмотрительней, подумал лорд Аффенхем, ведет себя в подобных обстоятельствах самец большой индийской дрофы! Как сообщают «Чудеса пернатого мира», почувствовав к самке этой дрофы нечто большее, чем простая дружба, он не орет по телефону, но распушает хвостовые перья, раздувает грудь и прячет в нее усы, выказывая тем самым и такт, и здравомыслие. Лорд Аффенхем уже собирался пересказать это Биллу, когда тот заговорил сам.

– Думаете, я поторопился?

– Мне так показалось.

Билл задумался.

– Да, наверное. А мне и в голову не пришло.

– Вообще, не делайте предложения по телефону. Помню в 1920 влюбился я в одну девушку, Дорис ее звали. Звоню ей и говорю: «Я тебя люблю, люблю, люблю. Пойдешь за меня замуж?», а она отвечает: «А то как же. Конечно, пойду».

– Значит, все хорошо?

– Куда там! Я перепутал номера и позвонил не Дорис, а Констанс, которую на дух не переносил. Еле выкрутился.

– Мне тоже надо выкручиваться. Садитесь в машину, едем к вам. Я все ей объясню.

– Ее не будет дома. Она собралась к подруге, а вы знаете, что бывают, когда встречаются девушки старой школы. Вернется не раньше полуночи.

– Мне надо ее увидеть.

– Приезжайте завтра. К семи. Смокинг можете не надевать.

Билл одобрительно взглянул на виконта. Возможно, он и чудаковат, но его посещают на удивление удачные мысли.

– Приеду. Спасибо огромное.

– Обещаю вам прекрасный ужин. Джейн стряпает – пальчики оближешь.

– Она еще и стряпает?

– Должны бы знать. Она готовила ужин Твайну, ну, когда вы приезжали. Ведь вкусно было?

– Еще бы! Я только сегодня утром кому-то говорил. А почему ее вдруг понесло готовить Твайну?

– Она с ним помолвлена.

– Помолвлена? Что вы хотите сказать?

– В каком смысле?

– Она собирается за него замуж?

– Говорит, что да.

В ранней юности, занимаясь боксом, Биллу несколько раз случалось угодить челюстью в то самое место, куда противник угодил кулаком, и возникало странное впечатление, будто верхняя часть черепа резко отделилась от нижней. Сейчас он испытывал нечто сходное. Он зашатался и упал бы, если бы во что-то не вцепился. Это оказался локоть лорда Аффенхема, который (лорд, а не локоть) издал тот же звук, что недавно, в саду Мирной Гавани.

Билл еще не очухался.

– Ой, извините, – сказал он. – Я вас придавил?

– Как тонна кирпичей. Зверская боль. Что стряслось? Голова кружится?

– Нет, все в порядке. Я просто немного опешил.

– Еще бы! Я тоже опешил, когда она мне сказала. Сижу я утречком, решаю кроссворд, тут она врывается и спокойненько так, словно камбала на льду, объявляет, что выйдет за Стэнхоупа Твайна. Я прямо ошалел. «Что? – говорю. – За это кошмарище? Ты шутишь.» Но нет. Уперлась, и ни в какую.

Билл стоял, погруженный в свои мысли, и лорд Аффенхем вздохнул.

– Не скрою, у меня чуть сердце не лопнуло ко всем чертям. Нет, вы послушайте, Твайн!

– Я вас понимаю.

– Он укладывает волосы!

– Да.

– Носит желтые штаны!

– Да.

– Вот уж кого не хотелось бы пустить в дом!

– Совершенно согласен. Мы не можем это так оставить. Положим этому конец.

– А как?

– Я поговорю с Джейн и открою ей глаза.

– Не огорошите?

– Конечно, нет. Я буду спокоен, тактичен и убедителен. Самый верный тон.

– Неужели сумеете ее увести?

– Думаю, сумею.

– Что ж, удачи. Если вы справитесь, я первые взмахну шляпой и крикну «ура!» Однако не скрою, что до сих пор эта дурища оставалась глуха к голосу разума. Лопни кочерыжка! – Лорд Аффенхем снова вздохнул. – Когда я думаю, что Джейн собирается за Твайна и вспоминаю, как на ее сестру нашла блажь повенчаться с художником по интерьеру, то у меня возникает мысль, нет ли в нашей семье какой-то странности.