Что там, за поворотом? - [23]

Дальше Зоя писала:

Сегодня ночью я проснулась от папиного крика. Он угрожал кому-то: «Вон! Не имеете права! Это клевета!» И еще что-то. Мы с Надей бросились к папе. Он метался по подушке, был весь мокрый. Сразу проснулся, сказал, что ему приснилась война.

Витя! Ты мой единственный друг, поэтому я пишу тебе все откровенно, я верю, что ты (дальше было зачеркнуто) никому не покажешь это письмо, никому не проболтаешься. С моим папой что-то происходит. Он стал нервным, нетерпеливым, все время бегает на почту, ждет каких-то вестей. Но письма не приходят. Потом еще я одного не понимаю. Вообще наш папа экономный, расчетливыьй человек. А тут вдруг на него накатило — просто сорит деньгами. Ходим обедать в дорогие рестораны, заказываем все самое необыкновенное, я даже названия запомнить не могу, и мне совсем невкусно. И папа стал пить. А ведь ему нельзя, у него больное сердце. Все говорит нам с Надей: «Гуляем, дочки. Раз живем!» Так раньше он никогда не говорил. А с Надей они в ссоре, по вечерам о чем-то спорят, хотя и шепотом, чтобы я не слышала, но очень злятся друг на друга, Надя выходит из папиной комнаты с прасными щеками. А вчера после такого спора она плакала. Что-то скрывает от меня — я чувствую. Витя! Я боюсь за папу. И за всех нас. Что-то случится! Я знаю... Витя, что мне делать? Я решила (дальше было зачеркнуто)...

Витя не мог больше читать это странное, невероятное письмо.

Он вышел на крыльцо. Совсем стемнело, только западный край неба, видный сквозь темные деревья, фиолетово светился; какая-то ночная птица пролетела совсем рядом, так что до Витиного лица докатилась волна воздуха от ее сильных крыльев.

Витя вспомнил день рождения Зои, слова зануды Люськи о том, что Владимир Петрович ворует... «А может быть, правда ворует?» — Витя от этой внезапной мысли даже сел на ступеньку крыльца.

Вышел папа, спросил удивленно:

— Ты что это здесь в одиночестве, а? И притаился.

— Так, — сказал Витя.

«С папой бы посоветоваться. Он все понимает. Но — нельзя...»

— Отправляйся спать, — строго сказал папа. — Подъемы у нас будут ранние.

Витя поплелся на свою раскладушку.

«Как помочь Зое? — думал он. — И в чем помочь? Все перепуталось...»

Но надо было дочитать письмо. Странно, но дальше Зоя писала спокойно, как будто и не было первой части, этой полстранички, исписанной торопливо, вкривь и вкось. И Витя тоже успокоился.

А так папа очень веселый, — читал Витя. — Все шутит, смеется. И мы много путешествуем. Папа сказал, что жизнь коротка и надо спешить. Спешить увидеть как можно больше. Вот мы и спешим: уже были в Сочи, в Новом Афоне на знаменитом курорте. Витя, какая там красота! На завтра уже куплены билеты в Сухуми, в обезьяний питомник. И я уже тебе писала, что собираемся в Красную Поляну. Ничего, Витя, все наладится, все будет хорошо. Правда? Пиши мне. Жду.

Зоя.

Витя лежал на своей раскладушке и смотрел в темноту. Уже давно все спали. Слабые тени таинственно пробегали по потолку. За стеклами террасы ветер шумел деревьями, сквозь ветки виднелись звезды в темном небе, и казалось, что они совсем близко, запутались в ночных влажных ветках.

«Нет, это несправедливо! — думал Витя. — Зоя путешествует, видит всякие интересные, необыкновенные места. И другие ребята путешествуют... А я... в деревне Жемчужина. Конечно, здесь прилично. И река, и пляж. Вовка — хороший товарищ. Но ведь на одном месте. Целый месяц на одном месте! А что, если...» — Витя даже сел в раскладушке, и она заскрипела.

— Ты что там возишься? — сонно спросила мама из комнаты.

Витя промолчал.

«Ведь можно и здесь придумать какое-нибудь путешествие. Взять рюкзаки. Только куда? Вовка! Вот кто знает! Он же местный. Придумаем путешествие! Завтра с Вовкой все решим. Завтра!» — И, подумав так, Витя уснул.

Засыпая, он слышал, как где-то близко проехала машина. Полаяли немного Альт и Сильва. Они так сдружились, что живут теперь в одной будке. Через какое-то время опять проехала машина, и лаяли собаки. А может быть, это уже снилось Вите.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, подтверждающая известную истину, что все гениальное просто

Мальчики сидели за сараем в зарослях огромных лопухов.

Был здесь зеленый полумрак; где-то рядом дружелюбно переговаривались цыплята. Жужжал шмель. У Вовки сверкали глаза, и он говорил, захлебываясь от возбуждения:

— Чудак! Зачем рюкзаки? Мы путешествовать не пешком будем.

— А как? — шепотом спросил Витя.

— На лодке! По Птахе! И не по широкой, за плотиной. (Там неинтересно. Катера ходят, места обжитые. Мы ниже плотины пойдем. Где Птаха совсем узкая. — Вовка понизил голос. — По лесам петляет, где-то водопад там есть, на перекате. Тот край мало кому известен.

У Вити засосало под ложечкой.

— А где мы лодку возьмем? — спросил он.

— У дедушки Игната! — Вовка вскочил. — Он бакенщиком работает. Знаешь, какой дед мировой! Побежали к нему.

И мальчики припустились. За ними побежали, а потом обогнали Альт и Сильва. Собаки играли, кувыркались, были очень веселыми.

— И Альта возьмем! — крикнул на бегу Витя.

— Ага! И Сильву! Будут нас охранять.

— От кого? — Витя остановился.

— Мало ли от кого, — таинственно сказал Вовка.