Что такое руна? И другие эссе - [66]

Я уже привёл философское объяснение того, что приверженность Асатру неразрывно связана с защитой своего этноса, но давайте отложим его в сторону и зададим вопрос: какая позиция наиболее соответствует духу Асатру? Та, которая настаивает на органичной связи между Асатру и нашим народом и призывает нас, таким образом, защитить интересы нашего народа, даже если это приведёт к остракизму, осуждению или смерти? Или же это позиция, отделяющая Асатру от его народа, настаивающая на том чтобы этот народ не совершал ужасный грех «расизма» в виде отстаивания своих интересов и предписывает ему радостно встретить своё бесправие и вымирание? Какая позиция больше соответствует дух саг?

«Либеральная» позиция тех, кто считает что Асатру может существовать без Белого Национализма является выражением духа Линдисфарна — жизнеотрицающего, выравнивающего, рабского духа Христианства, кипящего от негодования при виде силы, здоровья и естественных различий любого рода. Где различия — там и конфликт, нет идентичности без различий, нет бытия без идентичности. Те же кто верит что мы можем не замечать различия и преодолеть все конфликты по сути желают — понимают ли они это или нет — уничтожить все определённые идентичности. Но без идентичности... не будет ничего. Жизнь, само бытие, является идентичностью — и поэтому жизнь это всегда различия и вражда. Наш путь, языческий путь Асатру, это принятие жизни с окровавленными клыками и когтями. Их путь — это путь смерти, вымирания, уничтожения. «Язычник-либерал» — это полное противоречие.

Мы ограбили Линдисфарн в 793 году, вступив в «Эпоху викингов». Но дух Линдисфарна в конце концов нашёл отмщение. Как паразит он вполз в наши души и выел их изнутри. Результатом стала наша неспособность воспринимать собственную идентичность, свои интересы, он подавил нашу одухотворённость', убил нашу волю сражаться и жить.

Настало время разрушить Линдисфарн внутри нас и начать новую эпоху викингов.

4. Кто это «наш народ»?

Теперь я рассмотрю несколько вопросов касательно того, кто составляет «наш народ». Ранее я определил народ Асатру как северных европейцев, которые говорят на языках германской группы. Я ясно дал понять, что говорю об определённой этнической группе. Таким образом, некто с нигерийским или китайским происхождением, живущий при этом в Дании и говорящий на датском языке сюда не входит. Здесь имеет значение происхождение.

На данном этапе может возникнуть проблема с аргументацией в данном эссе. Я пытаюсь доказать, что Асатру является или должна быть неотделима от Белого Национализма, но белый национализм касается не только интересов германских народов. Он также касается защиты тех, кто (опять же, этнически) является итальянцем, испанцем, русским, чехом, поляком, греком и т. д. Всё это «белые люди», но не все они могут быть оправданно причислены к народу Асатру.

Да, можно утверждать что Асатру это лишь одна из вариаций индоевропейской духовности и что все эти народы — в дохристианские времена — практиковали свои народные религии близко связанные с Асатру. Однако было бы большой натяжкой утверждать, что только потому, что это так, мы должны беспокоиться о том, что происходит с негерманскими европейскими народами. Кажется, используя логику моего эссе, можно в лучшем случае утверждать, что последователи Асатру подлинного североевропейского или германского происхождения должны беспокоиться об интересах других людей такого же происхождения. Но сказать, что они должны быть «Белыми Националистами» — это уже слишком.

Определённо, это выглядит как серьёзный довод против, хотя на самом деле им не является.

Давайте начнём с очевидного факта, который я пока не упомянул: для людей естественно предпочитать тех, кто похож на них, и чувствовать к ним большую симпатию. Основа этого заложена в генетической схожести. Братья больше заботятся о своих родных сёстрах, чем о троюродных — даже если все они выросли вместе. Кузены обычно больше заботятся друг о друге, чем о соседях, даже в том случае, если соседи из той же этнической группы. И соседи одной этнической группы обычно больше заботятся друг о друге, и больше доверяют друг другу, чем соседям из другого района и из другой этнической группы.

Довольно естественно для англичанина чувствовать более крепкую связь с другим англичанином, чем с испанцем. Вполне естественно для меня, чьи предки были в основном из германских народов (несмотря на моё ирландское имя), чувствовать большую близость к англичанину, а не испанцу. Но бывают случаи, когда я чувствую большую близость к испанцу. Например, если я столкнусь с одним из них, путешествуя по Нигерии. В таких обстоятельствах культурные, темпераментные и даже языковые различия отойдут на второй план. Если же рядом окажется датчанин, то, скорее всего, мы сблизимся с ним больше чем с испанцем. Однако с испанцем я также сближусь ведь, в конце концов, он похож на меня (просто не в такой степени).

Так кто составляет наш народ? Вполне естественно для меня и других таких же как я чувствовать наибольшую близость к таким же североевропейцам. Другие европейцы тоже похожи на меня, в широком смысле, они тоже мой народ. Здесь пригодится аналогия семьи и дальних родственников.