Что такое интеллигенция и почему она не тонет - [7]

Как можно относиться к субъекту (или учению), которое, фактически, говорит «самое ценное — это не я, конкретный Вася Пупкин, а человек вообще (любой человек)»?

Тут возможны две трактовки:

Человек (социальная группа), заявляющий это — просто лжет. Мотив лжи — а он всегда найдется — «политический капитал», «стремление быть правильным», «удачное прикрытие» и пр., а фактически — желание получить личные льготы, прикрываясь «общественным» знаменем.

Человек истинно верует в идею гуманизма и пойдет за нее «на костер» — это психически больной человек потому, что можно идти против «осознанных желаний», но нельзя идти против инстинктов. Тут особо расписывать не буду, достаточно просмотреть доступную литературу по фанатизму.

Гуманизм — это «разговорное» течение. Фанатики действия (в психопатологическом смысле этого слова) в нем не описаны, отсутствуют также клинические случаи «гуманистического фанатизма». Из этого я делаю вывод, что подавляющее большинство гуманистов попадают под первую трактовку. Т.е. им по какой-то причине выгодно называть себя гуманистами. А причина, какой бы она ни была, изначально связана с личной выгодой. Вы встречали гуманиста, который всю свою зарплату переводит куда-то, чтобы «людям было лучше»? Или гуманиста, который, вместо того, чтобы кричать «люди живут в ужасающих условиях» — вселяет в свою благоустроенную квартиру десяток бомжей с вокзала? Именно поэтому гуманизм — насквозь лживое течение. Пока все идет на уровне «заявлений и деклараций», это не сильно бросается в глаза, но картина резко меняется, когда доходит до «материальных ценностей» или «корпоративных интересов».

Именно поэтому гуманизм опасней фашизма, например. Когда человек знает, что ему нужно защищаться от явной опасности, он, подготовившись, защищается более успешно. Но, не видя опасности, человек (не «средний», а каждый конкретный), дает гуманизму развиваться, запускает настолько глобальные социальные процессы, что они становятся практически необратимыми. «Человека вообще» — не существует, и поэтому, например, все материальные средства, которые уходят «в гуманизм» — уходят в песок, они никогда не достанутся конкретному Васе Пупкину, принимавшему участие в их создании. Так, спрашивается, на хрена этому Васе отдавать «куда-то» то, что он может потратить на свои потребности?

А вот тут гуманизм выходит на новый уровень лживости — он начинает формировать общественное мнение. Применив незамысловатую подмену понятий: «гуманизм — за человека, значит, если ты не гуманист — ты против человека (человечества)».

Хотя фактически верной является такая трактовка этого «доказательства от противного»: «Гуманизм — за кого-то, если я не гуманист — значит, я за себя».

Обезличенное понятие никогда не будет конкретным. Поэтому гуманизм всегда будет против конкретного человека… Именно поэтому я заявлял, заявляю, и буду заявлять, что гуманизм бесчеловечен, т.к. его понятие «человек вообще» не распространяется на меня лично.

Вот, собственно говоря, и все. Гуманизм — это специально придуманная идеология многоцелевого назначения. Лживость ее описана только что; а в чем цели гуманизма?

• Гуманизм способствует ухудшению человечества как вида, противодействуя введению евгенических мер;

• Гуманизм мешает эффективным действиям против террористов и т.п.;

• Гуманизм подменяет справедливость милосердием — даже для маньяков отменяют смертную казнь и радеют за «гуманные условия заключения»;

• Гуманизм призывает к терпимости к девиантному поведению;

• Гуманизм нацелен на «раздачу пряников», даже если «дать кнута» не только эффективнее, но является единственно возможным вариантом. На примере той же Франции: бесполезно задабривать мигрантов, они лишь наглеют и требуют большего.

Список можно продолжать и продолжать; отмечу общее направление — гуманизм против развития в целом и перераспределяет ресурсы в пользу того, что в лучшем случае просто оттягивает ресурсы на себя, а обычно — препятствует прогрессу прямо или косвенно.

Демократия…

С. Кара-Мурза, «Интеллигенция на пепелище родной страны»:

«Сразу заметим: понятия “свобода” и “демократия” были приняты на веру, без изложения их смысла.

Напомню молодым: при дешевых ценах в СССР были лимиты на подписку газет и журналов, квоты давались по предприятиям, иногда люди тянули жребий. Для интеллигенции это было символом тоталитарного гнета. Хотя средняя культурная семья выписывала 3-4 газеты и 2-3 толстых журнала. “Литературная газета” выходила тиражом в 5 млн экземпляров! Убив “тоталитаризм”, интеллигенция доверила режиму чисто рыночными средствами наложить такие лимиты на подписку, что на 1997 г. ЛГ имеет лишь 30 тыс. подписчиков! Демократические журналы выходят лишь благодаря фонду Сороса, тираж “Нового мира” упал с 2,7 млн в советское время до 15 тыс. в 1997 г. И никакого гнета в этом интеллигенция не видит.

Мне смысл свободы в контексте всей нашей реформы открыл в блестящей, поэтической лекции виднейший теолог Израиля раби Штайнзальц в 1988 г. Его тогда привез в СССР академик Велихов, и это было событие. Еще большую службу сослужил бы России Велихов, если бы опубликовал ту лекцию. Состоялась она в Институте истории естествознания АН СССР, где я работал. Раби Штайнзальц, в прошлом историк науки, вроде бы приехал рассказать об истории науки в Израиле, но, выйдя на трибуну, сказал: “Я вам изложу самую суть Талмуда”. Для меня это была, пожалуй, самая интересная лекция, какую я слышал.