Что такое Багинот - [60]

– «Семь цветов радуги: лихорадки по цветовому признаку»!!!

– «Роза ветров Красной горной страны как триггерный фактор сезонной миграции некоторых пород змеев»…

– Иван, ваше высочество, ваше премудрие, вы понимаете, что это значит?! – не в силах более сдерживать восторга, грозящего разорвать его на клочки, Гуго, раскрасневшийся и возбужденный, прижал к груди очередной том вместо того, чтобы отнести его в общую кучу.

– Что? – подозрительно изучая объятую багинотцем книжку, отозвалась за всех царевна, всё еще не решаясь выпустить локоть Адалета.

– А то, что человек, который здесь жил, наверняка был ученым целителем, травником и знахарем!!! – радостно выпалил Гуго.

– И звали его Бруно Багинотский? – усмехнулся Адалет.

– Вот именно!!! – просиял, как взрывающаяся сверхновая, проводник.

Если бы восхищением такой силы можно было управлять, окружающие Багинот горы разлетелись бы в открытый космос мелкими кусочками.

– Значит, ты станешь первым багинотцем, который нашел последнее пристанище своего национального героя? – спросил Иванушка.

– Да!!!

– И будешь теперь водить сюда экскурсии соотечественников за соответствующее вознаграждение? – быстро перешла к практической части Серафима.

– Да!!!.. – довольно воскликнул проводник, но тут же прикусил губу, втянул голову в плечи и зазаикался. – Т-то есть… т-то есть… н-нет… я хотел с-сказать… к-конечно… нет…

Расставаясь с готовыми было обрушиться на его чернявую голову небывалыми прибылями, долговязый парень погрустнел и вздохнул, но не сдался.

– Нет. Не буду.

– Почему? Король не разрешит?

– Не знаю… – слабо пожал плечами Гуго, всё еще прижимая к груди толстенный том, повествующий про маршруты осенней миграции воробьиных жужелиц Шантони. – Может, и разрешил бы… Но это ведь – наша святыня. Ее должны видеть все, есть у них лишние деньги или нет. И кроме того, брать деньги за то, чтобы другие смогли посетить настоящее жилище Бруно Багинотского… это… это… это как требовать плату за воздух, за солнце, за воду из ручья!.. Это… неправильно.

– А что сказал бы твой знаменитый предок, если бы узнал, что его отпрыск, живя с женой в нищете, отказывается от легких денег? – Сенька-искусительница так просто отступать не привыкла.

– Что сказал?.. – задумался Гуго. – Не знаю, что он сказал бы… Дед рассказывал, что в те моменты, когда прадед Антонио не записывал слова отшельника и не передавал их другим, он был сквернословом редким… особенно, когда напьется… да еще в кости проиграется… В Багиноте даже до сих пор говорят: «напился как Шепелявый»… И стащить норовил по пьяни, что плохо лежит… А еще поддатый драться сразу лез, что не по нем… даже с родителями всех девушек дрался…

– Каких девушек? – заинтересовался Олаф.

– Н-ну… – долговязый парнишка, откровенно сожалея о своем длинном языке, на этот раз не только покраснел, но и пошел багровыми пятнами. – Девушек… с которыми он… в тайне… встречался… а они потом… а их родители… а он… Его на моей прабабушке Тильде под острием вил ведь женили… всей деревней ловили… Эту историю до сих пор у нас в городе рассказывают… Вот… Но деньги с людей за такое я всё равно брать не стал бы, хоть кто хоть что говори!

– Ну что ж. Хозяин – барин, – не стала препираться Сенька и тихонько подтолкнула Адалета вперед, туда, где из-под насыпанных забытым катаклизмом книг проглянул, наконец, серый скальный пол пещеры. – Путь свободен. Музей незабвенного Бруно Багинотского готов принять первых почетных посетителей. Посмотрите направо, посмотрите налево, посмотрите под ноги…

Пещера, несмотря на высокие, достойные любого храма или дворца своды, была длинной и относительно узкой, не более десятка метров в ширину. И в боках ее, неровных и покатых, темнели черными пятнами три боковых хода. Отнорочки, как ласково назвала их царевна.

Окинув испытующим взглядом обитель святого молчальника, отряд решил разделиться: оставив Адалета, Масдая и медленно приходящего в себя Олафа отдыхать на диване из аккуратно сложенной библиотеки отшельника, Гуго, Иван и Сенька отправились на разведку.

Чародей повесил над головами юношей по серебристому светящемуся мячику, наказал руками не трогать, если что – кричать громче, чтоб он знал, куда бежать,[46] и экспедиция незамедлительно тронулась изведывать неизведанное, познавать непознанное, открывать неоткрытое и доставать недостатое.

Ибо, что бы ни говорил волшебник, что бы ни думали и не утверждали его спутники, цель осмотра загадочного жилища была одна, сугубо утилитарная: найти выход, ход, проход, лазейку, лаз, пролаз, тоннель, коридор – что угодно, лишь бы не пришлось возвращаться и бросать иссякшие силы Адалета на разбор чудовищного завала, в одно мгновение отделившего их от всех планов и надежд.

Не успело напутственное Серафимино «…А во лбу звезда горит…» затихнуть среди стен, как в общем зале не осталось никого, кроме посаженных на скамейку запасных.

Отнорочек, в который зашел Иванушка с мечом в руке и пышущим не столько светом, сколько жаром адалетовым светильником в трех сантиметрах от макушки, с точки зрения проходимости являлся тупиком. Но по назначению был больше всего похож на рабочий кабинет знахаря.