Что случилось с Гарольдом Смитом? - [24]
– Ээ… гм… Айрис. Айрис Ротерхэм.
– Ты как-то долго вспоминал.
– Ну да. Просто мы с ней давно не виделись.
По-моему, звучало неубедительно. Особенно если теперь вспоминать – крайне маловероятно, что Джоанна поверила. Особенно в свете того, что я снова закурил сигарету не с того конца.
– Ты разве не видишь, что закурил с фильтра?
– Ну да.
В общем, на этом и скукожились все преимущества, которых я добился открыткой. Ну, так я подумал. Мы уже стоим на автобусной остановке, на моей автобусной остановке. Ее остановка подальше.
Джоанна стоит передо мной, смотрит мне в глаза.
Почему-то мне становится не по себе.
– Что?
Она дает мне пощечину.
– Ооо! За что?
И тогда она поцеловала меня.
Хотелось бы сказать «мы поцеловались», но это значило бы преувеличить свою роль.
Она поцеловала меня. Именно так.
И что вы, думаете, я сделал? Я поступил как настоящий мужчина.
Побежал к автобусу. А затем, подходя к дому, выкурил еще одну сигарету, двадцатую за тот день: так мой план 2 накрылся медным тазом.
Попробую снова в следующем году.
Блестящая идея от Люси
С этим пора завязывать. Нужно что-то предпринять.
Но что?
Выход нашла Люси. Умница.
Две недели вдвоем с отцом они разрабатывали этот проект. Каждый день Люси посвящала ему полчаса, в промежутке между домашним заданием и игрой на виолончели. Потом приходила с результатами к Питеру, и они совещались.
Первые попытки были многообещающими, но Люси слишком увлекалась, и в первом черновике получилось сто пятьдесят строк. Длинно, слишком длинно, сказал Питер. Прелесть поэзии в простоте и прозрачности, когда каждая строчка, каждое слово, каждая метафора сверкают, точно отполированный алмаз. Стрела, попадающая в сердце.
Короче, еще короче.
Следующий вариант состоял из пятидесяти восьми строк.
Короче, еще короче.
Питер не сильно разбирался в поэзии. Но он знал основные правила: должна быть рифма, ритм, структура. Кажется, у Люси был поэтический талант.
Ничего удивительного.
Стрела, попадающая в сердце
18.02.
Мусака остывала. Мусака торжественно стояла посередине обеденного стола, рядом примостилось блюдо с зеленым салатом. Питер, Маргарет и Люси были готовы и желали приступить к трапезе, но не имели возможности, поскольку четвертый стул пустовал.
Семейный ужин. Традиция, через которую нельзя переступить. Нерушимая, в отличие от рождественской семейной пробежки.
Что ж, пусть мусака стынет. Это будет на совести Джоанны.
В 18.03 хлопнула входная дверь.
Наконец-то: Джоанна.
– Простите, что опоздала. Автобус стоял в пробке.
– Джоанна, три минуты седьмого. Ужин стынет.
– Сейчас я спущусь.
Ну, конечно, подумал Питер, в этом вся Джоанна.
– Если бы ты щадила чувства близких, ты давно была бы дома.
И Питер посмотрел на Люси. Бросил один короткий взгляд.
Да, лежит у нее в кармане.
ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ – ВЕЧЕР
Входит Джоанна, она нарочно так и не сняла пальто. Садится за стол и начинает есть. Все остальные молча приступают к ужину. Атмосфера сгустилась – хоть ножом режь.
Пауза. Люси неодобрительно фыркает.
ЛЮСИ
Кое-кому из присутствующих грозит смерть от рака легких.
ДЖОАННА
Если хочешь знать, мы все когда-нибудь умрем. Даже ты.
ЛЮСИ
Не спорю: но умные люди короткой жизни предпочтут длинную.
ПИТЕР (Люси)
Люси, давай посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Может, мы чего-то не понимаем. Возможно, курение Джоанны – это не вызов опасностям, а, наоборот, бегство от них.
ДЖОАННА
Какого черта!
МАРГАРЕТ
Джоанна.
Питер смотрит на Люси, кивает.
ПИТЕР
Джоанна, Люси написала стихотворение, пытаясь выразить нашу общую озабоченность. Чтобы ты задумалась.
Люси вытаскивает из кармана листок бумаги. Набирает в легкие побольше воздуха и начинает читать.
ЛЮСИ
ДЖОАННА
ЧЕРТ! ИДИТЕ ВЫ НА ХУЙ!
Джоанна вскакивает из-за стола и выбегает из комнаты. Маргарет порывается пойти за дочерью, но Питер твердой рукой ее останавливает…
Наступает пауза… Потом Люси, переваривая то, что сказала сестра…
ЛЮСИ
На хуй? На хуй?
Маргарет в ужасе от нехорошего предчувствия…
ПИТЕР
Маргарет, мне кажется, что нам пора…
МАРГАРЕТ
Питер, ей всего девять!
ПИТЕР
Она ранний ребенок.
ЛЮСИ
Понятно. Пора меня просветить насчет секса.
Как ты это сделал, отец?
Я знал, что этим дело не кончится.
Это было в тот же самый вечер, осененный поцелуем на автобусной остановке.
Я шел домой, стараясь не расплескать подаренный мне поцелуй. Потом я танцевал от счастья в своей комнате. Я поставил пластинку: то ли «Шик», то ли «Роуз Ройс», то ли «Таварес»,[ix] точно не помню. Я танцевал на коврике: помните, были такие – их прилагали бесплатно к журналам про поп-музыку. Разворачиваешь коврик, а там нарисованы следы с цифрами – видно, в каком порядке передвигать ноги. На таких ковриках можно танцевать не хуже Траволты в «Лихорадке субботнего вечера».
Ну, почти.
Я все танцевал и танцевал, а потом пластинка кончилась, и я услышал, как к дому подъехала машина и засигналила этим своим новомодным гудком.
Это не книжка – записи из личного дневника. Точнее только те, у которых стоит пометка «Рим». То есть они написаны в Риме и чаще всего они о Риме. На протяжении лет эти заметки о погоде, бытовые сценки, цитаты из трудов, с которыми я провожу время, были доступны только моим друзьям онлайн. Но благодаря их вниманию, увидела свет книга «Моя Италия». Так я решила издать и эти тексты: быть может, кому-то покажется занятным побывать «за кулисами» бестселлера.
Роман «Post Scriptum», это два параллельно идущих повествования. Французский телеоператор Вивьен Остфаллер, потерявший вкус к жизни из-за смерти жены, по заданию редакции, отправляется в Москву, 19 августа 1991 года, чтобы снять события, происходящие в Советском Союзе. Русский промышленник, Антон Андреевич Смыковский, осенью 1900 года, начинает свой долгий путь от успешного основателя завода фарфора, до сумасшедшего в лечебнице для бездомных. Теряя семью, лучшего друга, нажитое состояние и даже собственное имя. Что может их объединять? И какую тайну откроют читатели вместе с Вивьеном на последних страницах романа. Роман написан в соавторстве французского и русского писателей, Марианны Рябман и Жоффруа Вирио.
Об Алексее Константиновиче Толстом написано немало. И если современные ему критики были довольно скупы, то позже историки писали о нем много и интересно. В этот фонд небольшая книга Натальи Колосовой вносит свой вклад. Книгу можно назвать научно-популярной не только потому, что она популярно излагает уже добытые готовые научные истины, но и потому, что сама такие истины открывает, рассматривает мировоззренческие основы, на которых вырастает творчество писателя. И еще одно: книга вводит в широкий научный оборот новые сведения.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.