Что сердцу дорого - [31]

Жених и невеста. Весь цех знает, что через месяц Вадим женится на Соне. В Сонином взгляде, в походке, в движениях заметна какая-то особенная мягкость. Как будто она стала немножко слабее и беспомощнее, чем прежде. Больше не может одна, ей нужна опора. И опора эта у нее есть — Вадим.

Они разговаривают, открыто и спокойно глядя друг на друга. Еще не совсем близкие, но уже не чужие. После работы вместе выходят из цеха. Вадим бережно поддерживает Соню под руку. Кто-то радуется, глядя на них: вот дружная пара. А кто-то завидует: живут же люди, а тут…

И Аркадий… Нет, он не то что завидует. Свадьба-женитьба! Пусть этим прельщаются дураки, которые не были женаты. Но почему-то растет неприязнь к Вадиму. Дьявол долговязый, какую девчонку завлек!

К своей работе Аркадий не только не привыкал, но, наоборот, все более тяготился ею. Он все делал через силу, лениво, и Андрей и другой заливщик, Саша Большов, изменивший прежней профессии слесаря, покрикивали на него, называли волынщиком.

«Это невозможно! — в отчаянии думал Аркадий, томясь от усталости и унижения. — Работаешь как дьявол, и всякий еще на тебя кричит. Так дальше нельзя!»

Но первая зарплата несколько примирила его с судьбой — за полмесяца он получил более пятисот рублей. А через несколько дней Аркадию совсем повезло: Надя Королева, пирометристка, работавшая теперь в бригаде Вадима, подала заявление об уходе.

— Трудно очень, — объяснила она Вадиму. — Двое малышей, заботы требуют. Ходила к Минаеву — некем, говорит, заменить. Обещал подыскать человека.

Аркадий, слышавший этот разговор, заволновался и, смяв недокуренную папиросу, поспешил к Вадиму.

— Будь другом, Вадя: похлопочи, чтобы взяли меня пирометристом, — заговорил он, преданно заглядывая в лицо Вадима. — Не могу я ворочать эти проклятые опоки. Ну, нет физической закалки, не виноват же я!

— Тут от тебя проку действительно мало, — согласился Вадим, — но пирометристом…

— Я научусь, Вадим! — горячо убеждал Аркадий. — Сходи, поговори с Минаевым, ты ведь бригадир. Одно дело — если я сам пойду, а если ты… Я, конечно, тоже попрошу.

— Ну, а здесь не подведешь? — строго спросил Вадим. — А то, знаешь, натерпелся я из-за тебя, сыт по горло.

— Что ты! — воскликнул Аркадий. — Это я только физически слабоват, а пирометристом буду работать не хуже Нади.

— Ну, ладно, — согласился Вадим. — Но сначала надо с Петром Антоновичем поговорить.

И мастер, и начальник цеха, успевшие уже узнать Рогачева, выслушали его и Вадима без воодушевления. Но подходящего человека в этот момент не было, и Аркадия перевели на должность пирометриста, пообещав Наде отпустить ее, как только подучит своего преемника.

Надя усердно передавала Аркадию свои знания.

— Работа пирометриста очень важная, — тоном учительницы говорила она. — От управления пультом зависит скорость плавки и расход электроэнергии. Главное, надо следить за показаниями прибора по косинусу «фи», чтобы полнее использовать мощность генератора. Регулируется это…

Аркадий, довольный тем, что ему не нужно больше ворочать опоки и жариться у печей, внимательно слушал. Он не все понимал. Что это, например, за косинус «фи»? Впрочем, в названиях ли дело? Гораздо важнее понять назначение разных стрелок, как и что они показывают, как действуют рычажки, с помощью которых надо добиваться от стрелок нужных цифр. Нет, право же, во всем этом есть даже что-то увлекательное. И Аркадий, по крайней мере первое время, был доволен своим новым положением.

Грубый костюм литейщика он сменил теперь на тщательно разглаженные брюки и свою вельветовую куртку, волосы снова мягкими волнами поднялись надо лбом — войлочная шляпа не приминает их. А валенки он больше никогда в жизни не наденет. На его ногах — до блеска начищенные черные ботинки. Совсем другое дело! И даже цех уже не кажется Аркадию таким неприглядным, как прежде, и люди в этом цехе, в сущности, вполне приятные…

Как-то в обеденный перерыв Аркадий отправился в модельное отделение. Там было почти пусто, только рыженькая Зина Огаркова и Соня ели бутерброды с сыром, запивая их молоком прямо из бутылочек.

Аркадий подошел к девушкам, картинным жестом поправил волосы, весело сказал:

— Здравствуйте, девчата.

— В ответ — привет, только тут дороги нет, — срифмовала Зина, и все засмеялись.

Зина захлебнулась молоком, Аркадий легонько похлопал ее по спине.

— Лепите эти штучки? — спросил он, указывая на модели.

— А что, нравятся? Хочешь, попробуй.

— С удовольствием, — согласился Аркадий. Он взял одну модельку, поднес ее ко рту и, ловко спустив в рукав, так, что девчата не заметили, стал жевать и причмокивать. Потом сделал вид, что проглотил лакомство, и вежливо спросил:

— Можно еще?

— Нельзя. Ты так всю выработку съешь, — пошутила Соня.

— Я и тебя с удовольствием съел бы, да больно мала, — сказал Аркадий, как-то значительно посмотрев на Соню, и она покраснела — то ли от этой шутки, то ли от его оценивающего и вопрошающего взгляда.

Соня подивилась в душе. На литейном участке Аркадий выглядел неуклюжим, утомленным и угрюмым. Сейчас это был совсем другой человек — подтянутый, живой, общительный. Впрочем, он стал самим собой. Тогда, дома, он ведь тоже был очень симпатичный.