Что приносит тьма - [33]

– Может статься, хотя я сомневаюсь. Думаю, происходящее затрагивает более серьезные вещи, нежели бриллиант – каким бы уникальным он ни был.

– Ты уверен, что стрелок в той карете метил во взломщика, а не в тебя?

– Если он целился в меня, то он ужасный мазила.

– Как большинство людей.

– Только не этот. Он попал бежавшему прямо в грудь, почти уложив его на месте.

Геро не сводила глаз с кота, который долго и тщательно вылизывался возле камина.

– Думаешь, паренька застрелили, чтобы он не разболтал, кто его нанял?

– Считаю это вероятным.

– Но… зачем? Почему просто не втащить его в карету и не увезти прочь?

– Парень обмолвился, что мужчина, убитый мною в особняке, – его брат. Думаю, опознав его, было бы нетрудно выйти на младшего и выяснить, кто стоит за этим неудавшимся взломом.

– Но поджидавшие в карете не могли знать, что старший из братьев мертв.

– Они наверняка слышали выстрел. И видели, что из особняка выскочил только один из их наемников, по пятам за которым гнался я.

– Твоя правда, – согласилась жена. – Ты не приметил никого поблизости, перед тем как проникнуть в дом?

– Нет, но это не значит, будто там никого не было.

– Думаешь, они разглядели тебя?

– Достаточно, чтобы понять, что я не один из их подручных. Но, скорее всего, не настолько, чтобы определить, кто я такой. Большинство людей неважно видят в темноте.

– Некоторые видят.

Взгляды супругов встретились, и Геро поняла, что Себастьян думает о том же, о чем и она.

–  Парень находился не больше, чем в двадцати шагах от стрелка, –  заметил Девлин. – Попасть было несложно.

– Понимаю. – Геро смотрела, как кот свернулся калачиком, зевнул и закрыл глаза. Принесенные Калхоуном мисочка с молоком и блюдце с рубленой говядиной были уже пусты. – Ты заявил властям?

– Нет. Я взял ноги в руки и дал деру.

– Прихватив кота.

– Он настаивал.

– А это точно «он»?

– Точно. Я проверил. – Наклонившись, Девлин поднял с пола манускрипт. – Если ты просматривала эту книгу, неудивительно, что тебе не спалось.

– Эта рукопись… странная. Мне не терпится услышать, что Абигайль Макбин сможет рассказать про нее. – Геро прислонилась к креслу и почувствовала, как пальцы мужа провели по ее коже, играя с завитками волос на шее.

– У меня дурное предчувствие, – обронил Себастьян.

Геро с серьезным лицом ответила на его взгляд:

– У меня тоже.

ГЛАВА 21

Вторник, 22 сентября 1812 года

В аристократическом обществе, где балы продолжались до рассвета, а завтраки подавались к полудню, утренние визиты начинались в три часа дня. К счастью для  Геро, Абигайль Макбин давным-давно смирилась со своей репутацией безнадежно эксцентричной особы и не соблюдала великосветский распорядок. 

Убежденная старая дева возрастом далеко за тридцать, мисс Макбин делила небольшой, но уютный домик в Камден-Тауне с юными племянником и племянницей, осиротевшими примерно полгода назад вследствие внезапной и трагической смерти их родителей. Когда Геро с потрепанной древней рукописью подъехала утром к жилищу приятельницы, из садика позади дома доносился детский смех.

У двери леди Девлин встретила светловолосая юная горничная, которая до того разволновалась при виде позвонившей в колокольчик настоящей виконтессы, что немедленно препроводила гостью к хозяйке дома, находившейся, как загадочно провозгласила служанка, «наверху».

«Наверху» на самом деле оказалось мансардой. Достигая вершины узкой лестницы, Геро услышала из-за приоткрытой двери в конце коридора голос приятельницы, нараспев произносивший:

– Angeli supradicti…[16]

Горничная, тоненькая девушка лет пятнадцати, на последней ступеньке запнулась и тяжело сглотнула, округляя глаза.

– Мисс Макбин там, миледи, – прошептала она, неожиданно взволнованно задышав, и указала дрожащей рукой на дальнюю дверь. – Я могу постучать, если хотите, но… – Служанка громко втянула в себя воздух, голос сошел на нет.

– Я сама объявлю о себе, – успокоила виконтесса провожатую, которая с облегчением присела в поспешном реверансе и торопливо побежала вниз.

– Agla, On, Tetragrammaton, – воскликнул голос в конце коридора.

Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, Геро толкнула дверь.

По комнате медленно, размеренным шагом кружила невысокая, полноватая фигура, облаченная в белое льняное одеяние. Лицо скрывал низко надвинутый, как у монахов, капюшон, одна рука держала открытую книгу, другая – фляжку со святой водой из тех, что были в ходу у католических священников.

– Per sedem Adonay, per Hagius, o Theos…

Каждая произнесенная речитативом фраза перемежалась брызганьем из фляжки. На выскобленном деревянном полу комнаты был нарисован круг, в котором располагался странный набор предметов: глиняный сосуд с мерцающими углями, меч без ножен, пузырьки с благовониями. Помещение пропитывал острый аромат мирта и мускуса. Женщина в белом настолько сосредоточилась на чтении заклинания из книги и движении точно по кругу, что не заметила посетительницу, пока едва не столкнулась с ней.

Запнувшись, Абигайль Макбин вскинула глаза и открыла рот, но тут же захлопнула его, а затем разразилась звонким смехом.

– Господи! – воскликнула она с выраженным шотландским акцентом. – Вот это ты меня напугала – до потери сознания! На какой-то миг я, как безмозглая курица, перетрусила, что законы вселенной на самом деле изменились и это дурацкое заклинание сработало.