Что приносит тьма - [26]

– Не говоря уже об их фаворитках, – добавила виконтесса.

В светло-карих глазах гостя заплясали веселые чертики:

– И это тоже.

– Я слышал, Эйслер продавал для кого-то крупный бриллиант, – заметил Себастьян. – Он таким тоже занимался? Выступал посредником в сделках с драгоценностями?

– Да, и часто.

– По какой причине? – поинтересовалась Геро. – То есть, мне понятны резоны торговца, поскольку он наверняка получал немалые комиссионные. Но почему хозяину драгоценного камня не продать его самому в открытую?

– Обычно потому, что владельцы не желают афишировать продажу. Если вы прослышите, что некий коллекционер сбывает одну-две вещицы из своего собрания, это, как правило, весьма надежный показатель его финансовых затруднений. А большинство людей предпочитают не предавать огласке сведения подобного рода.

– Вы не в курсе, кто из коллекционеров на сегодняшний день предлагает драгоценности на продажу? В частности, крупный голубой бриллиант?

– Нет, ни о ком не слышал, – покачал головой Блумсфилд, но вид у него сделался несколько обеспокоенным.

– Да? – переспросил Себастьян, наблюдая за гостем.

– Вы сказали, крупный голубой бриллиант?

– Совершенно верно. А что?

– Просто… Видите ли, такие камни чрезвычайно редки. Единственный, который соответствует вашему описанию и приходит мне на ум… – собеседник умолк и снова покачал головой. – Нет, это невозможно.

– Значит, вам известен такой камень?

Вцепившись в подлокотники, старик подался в кресле вперед и его дрожащий голос оживился от прилива возбуждения.

– В настоящее время мне не известно о наличии в чьей-либо коллекции большого голубого бриллианта. Но я знаю похожий камень, который был утерян. И что любопытно, пропал он в этом же месяце ровно двадцать лет назад. Слышали о le diamant bleu de la Couronne[11]? – светло-карий взгляд перекочевал с Себастьяна на Геро.

– Нет, – в унисон ответили супруги.

– В Англии этот камень известен как «Голубой француз». Некогда он был частью сокровищ французских королей. Поговаривают, будто его привезли из Индии в виде огромного, грубо ограненного треугольного алмаза весом более ста карат[12]. Людовик Четырнадцатый приобрел его, велел переогранить и вставить, по-моему, в булавку для галстука

– Крупноватая должна была получиться булавка, – обронила леди Девлин.

– Верно, – весело блеснули глаза Блумсфилда. – С другой стороны, король и сам был крупным мужчиной. Его преемник, Людовик Пятнадцатый, поместил камень в центр великолепной подвески с орденом Золотого Руна.

– Что же стало с бриллиантом?

– Исчез вместе с остальными драгоценностями французской короны во время революции – а точнее, 11 сентября 1792 года – и так и не был найден.

– Двадцать лет явно имеют значение, – отметил Себастьян. – Почему?

– Потому что в 1804 году Наполеон издал декрет, устанавливающий двадцатилетний срок давности для всех преступлений, совершенных в годы революции, – хотя у меня нет сомнений, что французская королевская семья оспорит продажу бриллианта и заявит свои права на него, как только о нем услышит.

– Еще одна веская причина продать камень без лишней огласки, – отставила в сторону свою чашку Геро.

– Верно, – согласился Блумсфилд.

Вдалеке, нарастая все громче и громче, зарокотал гром, ветер хлестнул проливным дождем в окна гостиной.

– Если Эйслер продавал «Голубого француза», кто мог выступать вероятным покупателем? – поинтересовался Девлин.

Гость какое-то время сидел в задумчивом молчании, затем опустил взгляд на огонь и длинно, встревожено выдохнул.

– Кто? – повторила вопрос наблюдавшая за стариком Геро.

Блумсфилд с вытянувшимся лицом поднял глаза:

– Принни. Вот кому я бы постарался сбыть этот бриллиант, будь я Эйслером. Принцу-регенту.

ГЛАВА 17

После ухода мистера Блумсфилда Себастьян встал спиной к огню, наблюдая за женой, которая спокойно наливала себе еще одну чашку чая. И занятие, и поза виконтессы казались обыденно женскими и домашними. Однако он знал, что в Геро нет ничего обыденного.

Отставив в сторону тяжелый серебряный чайник, леди Девлин потянулась за ложечкой.

– Как я догадываюсь, о таинственном голубом бриллианте тебе сообщил тот француз из злачного заведения в Севен-Дайалз, Колло?

– Да, он. Утверждает, якобы Эйслер продавал этот драгоценный камень по поручению Томаса Хоупа.

Жена вскинула взгляд:

– Томаса, не Генри Филиппа?

– Именно. Хоуп, разумеется, все отрицает.

– Но ты ему не веришь.

Себастьян ухмыльнулся.

– Боюсь, я по натуре не очень доверчив, – сказал он, чувствуя, как улыбка делается жестче.

– Тебя тревожит еще что-то, – заметила Геро, глядя на мужа. – Что же?

– Неужели мои мысли так легко прочесть?

– Иногда.

Девлин перевел взгляд на горящие угли.

– Выходя из дома Хоупов, я столкнулся с неким лейтенантом по имени Мэтт Тайсон, из Сто четырнадцатого пехотного полка. Знакомым по Испании.

– Осмелюсь предположить, этот человек не принадлежал к числу твоих закадычных друзей?

– Не принадлежал. Я возглавлял судивший его трибунал.

– А что он натворил?

– Тайсон обвинялся в убийстве молодой испанки и ее детей с целью грабежа. Жертвам перерезали горло, чтобы завладеть их золотом и драгоценностями.

– Он действительно их убил?