Что Кейти делала - [140]

— Нам, конечно же, понадобится масса вещей, — сказала она. — Никто и не поверит, что мы были за границей, если мы не привезем домой кучу нарядов. Lingerienote 144 и все такое уже заказано, но платья должны быть сшиты в последний момент, по последней моде, и я думаю, нам придется пережить ужасное время. Вортnote 145 обещал сшить мне два уличных костюма и два бальных платья, но на его слово нельзя положиться. А ты много успела, Кейти, пока была в Париже?

— Мы три раза ходили в Лувр и побывали в Версале и Сен-Клуnote 146, — сказала Кейти, нарочно делая вид, будто не поняла Лили.

— Ах, я не об этих глупостях! Я имела в виду туалеты. Что ты купила?

— Сшила на заказ один темно-синий костюм.

— Подумать только! Какая умеренность!

Посещение магазинов играло большую роль в воспоминаниях Лили. Она вспоминала те или иные места не из-за их местоположения, красоты или связанных с ними исторических событий или произведений искусства, которые там хранились, но лишь как места, где она купила то или это.

— Ах, эта прелестная Пьяцца ди Спанья!note 147 — говорила она. — Там я нашла мое ожерелье в стиле рококо; ничего прелестней ты наверняка никогда не видела. — Или: — Прага — о да! Мама купила там чудеснейшую старинную цепочку из серебра, чтобы носить на поясе, а к ней подвешены всякие вещицы — игольницы, и часы, и флакончики для духов, все из чистого серебра и с такой красивой гравировкой! — Или: — Берлин нам показался отвратительным, но янтарь там лучше и дешевле, чем в любом другом месте, — длинные бусы, с самыми крупными бусинами и такого красивого бледно-желтого цвета, всего за сто франков. Ты должна купить себе, Кейти.

Бедная Лили! Европа для нее состояла из одних «вещей». Она насобирала целые сундуки разных предметов, чтобы увезти их домой; что же до тех коллекций, которые не складывают в сундуки, то их у нее почти не было. Ум ее остался пустым, сердце незатронутым; красота, величие и пафос искусства, истории и Природы напрасно являлись перед ее закрытыми, равнодушными глазами.

Жизнь в Швейцарском пансионе скоро вошла в тихую колею, которая одновременно и успокаивала, и побуждала к деятельности. Первое, что делала Кейти утром, едва открывала глаза, — это спешила к окну в надежде хоть мельком увидеть Корсику. Она сделала открытие, что этот ускользающий остров почти всегда можно видеть из Ниццы на рассвете, но, как только солнце поднималось повыше, он исчезал, чтобы больше не появляться на протяжении всего дня. Было что-то захватывающее воображение в этих очертаниях гор, парящих между морем и небом. Она чувствовала себя так, словно у нее была назначена встреча с островом, и редко пропускала час свидания. Затем, когда Корсика опускала на свое лицо яркую вуаль и исчезала из виду, Кейти спешила одеться и принималась за дело, чтобы гостиная выглядела веселой и приятной к тому времени, когда принесут кофе и булочки — чуть позже восьми часов.

И когда миссис Эш появлялась из своей комнаты, она всегда находила зажженный камин с накрытым рядом столиком, Кейти приветствовала ее со спокойным и веселым лицом, и оживленная атмосфера этой утренней трапезы была хорошим началом дня.

За этим следовали прогулка, урок французского и отдых на берегу, когда Кейти писала письма домой, а Эми бегала и играла на солнышке. Ближе к полудню обычно появлялся лейтенант Нед и приводился в действие какой-нибудь план развлечений. Миссис Эш игнорировала очевидный penchantnote 148 брата к Лили Пейдж и претендовала на его время и внимание как на принадлежащие ей по праву. Молодой Уэрдингтон был в немалой степени увлечен хорошенькой Лили, но в силу давней преданности сестре и привычки исполнять все ее желания безропотно подчинялся ее повелениям. Он становился четвертым в экипаже, когда они ездили за чудесные горы, окружающие Ниццу на севере, к Чимьере и в долину Сен-Андрэ или вдоль берега к Вентимилье.

Он ездил с ними в Монте-Карло и Ментону и вновь и вновь сопровождал их на большие военные корабли, стоявшие на якоре в широком заливе, полупрозрачная голубизна которого делала его похожим на огромный сапфир.

Миссис Пейдж и ее дочь не раз получали приглашение и принимали участие в этих поездках, но в том, как невозмутимо завладевала миссис Эш своим братом, было что-то бесконечно раздражающее для Лили, которая до ее приезда смотрела на лейтенанта Уэрдингтона как на свою исключительную собственность.

— Лучше бы эта миссис Эш сидела в своем городишке, — говорила Лили матери. — Она все портит. Мистер Уэрдингтон теперь далеко не так мил, как до ее приезда. Я уверена, что она рассчитывает влюбить его в Кейти, но тут у нее ничего не выходит — Кейти, кажется, совсем ему не нравится.

— Кейти — довольно милая девушка, — объявила миссис Пейдж, — но она не того рода, чтобы привлечь веселого молодого человека, как я полагаю. Я уверена, что сама она ни о чем таком не думает. Тебе, Лили, нет нужды бояться.

— Я и не боюсь. — Лили надула губы. — Только это так раздражает!

Миссис Пейдж была совершенно права. Кейти ни о чем таком не думала. Ей нравился Нед Уэрдингтон, его открытая манера держаться; она признавала вполне чистосердечно, что считает его красивым, и особенно восхищалась его почтительной привязанностью к миссис Эш и его умением обращаться с Эми. Что же до нее самой, она сознавала, что он едва ли обращает на нее больше внимания, чем требует вежливость по отношению к подруге сестры; но понимание этого ничуть не беспокоило ее. Голова ее была полна интересных впечатлений, мыслей, планов. Она не привыкла быть предметом восхищения и не испытывала ничего, похожего на досаду оставшейся вдруг кем-то не замеченной светской красавицы. Если лейтенанту Уэрдингтону случалось заговорить с ней, она отвечала свободно и откровенно; если нет, она занималась чем-нибудь другим — и в любом случае она и чувствовала, и вела себя совершенно непринужденно, не испытывая неловкости, какую порождают уязвленное тщеславие и обманутые ожидания, и не имея необходимости ее скрывать.