Что гложет Гилберта Грейпа? - [12]

— Неужели до тебя не доходит? Неужели непонятно, какие будут… э-э-э… мм…

— Последствия?

— Во, точно, забыл слово. «Бургер-барн» — это только начало. А там, глядишь, появится у нас и «Пицца хат», и «Кей-Эф-Си». А может, даже «Тако белл». Я на работу устроюсь. Мне форму выдадут.

— Круто, — говорю.

— Гилберт, я тебя ненавижу. Весь день собирался тебе это сказать. Ну что ты тут вытянулся, как телеграфный столб?

— У тебя пиво есть?

— Есть ли у Такера пиво? У Такера есть канадское пиво.

— Ну и какой в нем кайф?

— Для канадского пива используется особая вода.

— Надо же, какая важность.

— Очень даже большая важность, Гилберт. Не каждый сорт пива производится на особой канадской воде.

Он кидает мне две банки, я ловлю и начинаю дегустацию.

Такер живет в переоборудованном гараже позади родительского дома. Там у него есть маленький холодильник и электроплитка, но больше для виду — он все равно харчуется у родителей. Гараж он перестроил своими руками, на пару с отцом; получилось, может, и неказисто, зато вполне функционально: этакая квартирка со спальным местом. В двери прорезано отверстие и поставлено витражное окно с изображением лошади. Но в целом жилище пыльное, темное, под стать самому Такеру. Сделали там подсветку для его коллекции пивных банок численностью более девятисот штук. Заходишь — и в нос шибает запах, как в пивном баре. В баре без женщин: Такер с женщинами не знается.

Допиваю первую банку; он говорит:

— Вся фишка — в этой канадской воде.

— Да брось ты.

— Признай: вода — это главное.

Лучше я кругом облажаюсь, чем признаю правоту Такера. И ни в одной игре не дам ему одержать верх: если увижу, что к тому идет, придется изменить правила.

— Короче, насчет «Бургер-барна». Прикинь: сюда вызвали бригаду мастеров, и они не позднее чем за месяц сдадут работу под ключ. Я сегодня ездил посмотреть что да как. Это рядом с «Фудлендом». Уже площадку разровняли, откроются… к середине июля.

Такер нынче в ударе. Чтобы к себе подобреть, ему обычно требуется две банки пива, но сегодня хватило одной, да и то неполной.

— Я что хочу сказать, — продолжает он, — как раз сегодня утром просыпаюсь, смотрю вокруг и замечаю подвижки. Замечаю, что жизнь моя налаживается. У многих даже угла своего нет, верно? А у меня отдельное жилье. И руки растут откуда надо, согласен?

Я киваю, но мысли блуждают где-то далеко.

— В общем, я даже с постели не сразу встал. Пошевелиться не мог! У тебя такое бывает? Не свисти! Так вот, выбрался я наконец-то из койки, пошел к своему грузовичку…

Пикап у Такера появился на неделю позже, чем у меня. Только новый. Причем его папаша кредит взял, чтобы расплатиться, а сам он не потратил ни цента. Грузовичок у него и сейчас как новенький: на ночь Такер укрывает его черным брезентом.

— …он у меня заводится с полтыка, движок не кашляет, красотища… и поехал я в «Фудленд» пончиков прикупить…

Лучшие пончики, вертится у меня на языке, продаются в гастрономе «Лэмсон». Сжимаю кулак, чтобы двинуть Такеру в плечо, но останавливаюсь, потому что у него навернулись слезы.

— …и жизнь моя вдруг оказалась совсем не такой, как я хотел, понимаешь? Я задумался: «Неужели это все?» Понимаешь меня? Неужели это весь мой… э-э-э… как его…

— Потенциал.

— Точно, потенциал.

Не может же быть, чтобы у него из-за этого слезы потекли? Наверняка комар в глаз попал или клочок пыли.

— Надеюсь, еще хоть что-нибудь за душой осталось, а иначе зачем из койки вылезать? Понимаешь? И тут я вижу щит с надписью, что, мол, будет у нас «Бургер-барн», и… даже не знаю, как сказать… но в жизни вдруг появился… э-э-э… как его… появился…

— Смысл.

— Точно. Ну вот… — Такер утирает глаза. Он и впрямь прослезился, и на меня вдруг накатывает тошнота. — Тогда-то до меня и дошло, что это непременно… мм… сбудется. Я опустился ниже плинтуса, а теперь пойду в гору.

Такер умолкает в ожидании ответа. Я откупориваю вторую банку и присасываюсь к пиву.

— Ты за меня не рад? Ты за меня не рад? Ты за меня не рад?

Заглотив две банки пива, могу и ответить.

— Такер, — прерываю его, — я за тебя рад.

Он расцветает. Не сечет, когда я лгу. Забрав у меня пустую жестянку, он прополаскивает ее над маленькой раковиной и вытирает полотенцем. Включает подсветку и без лишней суеты подселяет банку ко всем прочим.

— Фух. Непростой денек был. Надо сбавить обороты. Сейчас начнутся бои без правил. Оставайся, вместе посмотрим.

— Нет, спасибо, братан, от боев без правил меня избавь.

Он вытаскивает свое кресло-мешок на середину комнаты, включает телик, усаживается, и наполнитель кресла издает характерные звуки.

— Ну, о’кей, — говорит Такер. — Ладно, давай тогда, пока.

— Такер, у меня к тебе просьба.

— Кто бы сомневался. Я, как услыхал от тебя «братан», сразу понял. Неподходящий день ты выбрал, чтобы меня загружать. Ох и утомился я сегодня!

— Всего лишь…

— Я только что тебе рассказал, какой у меня сегодня выдался день. Невероятный. Куда уж больше…

— Речь идет о маме.

— Что?

Повторяю: речь идет о маме, и смотрю — Такер вдруг встрепенулся. Любит он мою мать едва ли не больше, чем свою собственную.

— Приболела? Как она?

— Слушай, Такер, ты один из немногих, кто в последние годы видел маму.