Что, если мы утонем - [47]

Его осветили фары проносящейся мимо машины, и я увидела такую боль на его лице, что у меня подкосились ноги.

– Я не могу, не могу… Я… Черт.

Я притянула его к себе, он опустил голову. Его плечи дрожали, все тело было напряжено.

– Я не хотел так, я всего лишь хотел нормально провести этот гребаный вечер, единственный раз сказать «да», когда моя лучшая подруга попросила меня выпить с ней, хотя бы сегодня вечером забыть…

Он даже не догадывался, что я знаю, о чем он говорит.

– Забыть что? – все же прошептала я.

Сэм помолчал, как будто собирался с силами, чтобы продолжить.

– Ты права, – выдавил он. – Я не пью. Вообще. Не только за рулем, но и в остальное время. Потому что мне очень страшно, и я… я… – Он сделал глубокий вдох. – Потому что произошла одна вещь, о которой я никому не рассказывал, и на это есть причина.

У меня перехватило дыхание. Никому не рассказывал?

Сэм закрыл глаза. Казалось, он не мог одновременно говорить правду и продолжать смотреть на меня. Он перестал дрожать, им вдруг овладело зловещее спокойствие. Я физически почувствовала, как он отстранился, там, где прежде были эмоции, образовалась пустота. Только в состоянии апатии он был способен говорить. Дать волю столь тщательно вымаранным из памяти воспоминаниям. Господи, я слишком хорошо знала, как это бывает.

– Перед тем как приехать сюда, я поступил на медицинский в Торонто, – начал он, и я вдруг вспомнила весь пережитый кошмар. Мне захотелось убежать отсюда прочь.

Он смотрел и одновременно не смотрел на меня. Он смотрел сквозь меня. Взгляд был пустой, бессмысленный. Голос начисто лишен интонации.

– Мама с папой всегда предупреждали меня насчет медицины, просили хорошенько подумать. – Мое тело покрылось мурашками, таким чужим был сейчас его голос. – Я ничего не хотел слушать, думал, знаю, что делаю. По моим представлениям, лучшей профессии не было. Спасать жизни, нести ответственность. Служение, а не служба. Но реальность не сводится к штудированию долбаного атласа «Анатомии Грея», – он ненадолго умолк. – Нет, они конечно порадовались, что я получил место в Торонто.

Мне показалось, что внутри у меня все оборвалось.

– Сначала я отучился в UBC на бакалавриате по нейронаукам. – Он сглотнул. – Там я познакомился с Теа. Мы несколько лет были вместе. Она всегда мечтала изучать право в универе Торонто. Когда ее приняли, стало понятно, что я тоже буду пытаться поступить и, возможно, приеду туда. И я смог. Мы нашли квартиру в центре. Но поскольку был нужен ремонт, а в комнате Теа места не нашлось, я на несколько недель поселился в общежитии. Там подобралась клевая компания, а с одним парнем мы даже должны были вместе учиться. – Он помедлил.

Мое сердце готово было выпрыгнуть.

Нет, нет, нет…

Не произноси этого.

Сэм закрыл на секунду глаза.

– Его звали Остин.

Глава 19

Мир потускнел. Стал более душным. Чертовски усложнился.

– Первые дни мы постоянно были вместе. С Теа было… непросто. Во многом сказалась жизнь врозь, – он помедлил. – Но, наверное, между нами все кончилось еще раньше, просто я не хотел этого замечать.

Я уже давно перестала обращать внимание на жгучий холод. Его не чувствовали ни мои пальцы, ни мое полыхающее сердце.

– На седьмой день она порвала со мной. Блин, я проехал ради нее полстраны, хотя нам обоим было понятно, что все давно кончено. Я чувствовал себя как последний идиот. Чувствовал… унижение. А чего я ждал? Конечно, она нашла кого-то получше. Одного типа с юридического факультета. Я должен был это понять раньше, но я думал… я думал, что, может, все-таки ее устраиваю. Что, может, это действительно так, а не только в моих фантазиях. С ним она въехала в квартиру, которая предназначалась для нас.

Что он, черт возьми, делает? Эту часть истории мне слушать не хотелось. Это делало его в моих глазах ближе, делало его жертвой, человеком разочаровавшимся. Неважно. Мне. Было. Все. Равно. Но я посмотрела ему в глаза, и сердце сжалось. Я никогда бы не смогла игнорировать его страдания, я точно это знала.

– Меня это задело, я был в ярости, я не понимал, что делаю в Торонто. Я попал в зависимость от другого человека, и ненавижу это до сих пор. Мне только и оставалось, что дальше учиться. Я хотел стать самым крутым доктором на всей земле, я хотел это продемонстрировать им всем. Родителям, Теа, но больше самому себе. Все закончилось, не успев начаться.

Он замолчал и на мгновение опустил глаза, я подумала в этот момент, какое же у него недюжинное самообладание. Как можно было настолько владеть собой? Эта мысль доставила мне почти физическую боль. Как же мне хотелось сейчас обнять его. Но я не двигалась.

– За неделю до начала семестра начались вводные семинары, – продолжил Сэм. Он говорил так, как будто сам ни в чем не участвовал. Он будто бы пересказывал события, которые не мог до конца осмыслить даже спустя годы, будто бы он со стороны оценивал свои поступки и все происходящее. Свои ошибки. – После расставания с Теа я стал пить как никогда. Каждый день, каждый вечер я надирался, это всегда помогало отключиться. Не знаю, как такое было возможно. Когда я сегодня думаю об этом, мне кажется, это был не я. Ну а потом случился этот поход по кабакам вместе с тьюторами и другими первокурсниками. Я до сих пор задаюсь вопросом, почему я не остался в тот вечер дома. Вероятно, все было бы по-другому.