Что, если мы поверим - [116]

Скотт общался с музыкантами, с кем-то из приглашенных «Наско» музыкальных блогов и журналов, пишущим о культурных событиях. Они с Тони были единственными, кто пил воду, остальные начали отмечать еще до начала концерта.

Все билеты были раскуплены, и мне стало слегка дурно, когда во время разогрева я посмотрела на сцену сбоку.

Было непостижимо, что за каждым огоньком мобильного телефона был человек с именем и своей историей. Я вспомнила, как Скотт говорил об этом несколько недель назад. Что мозг нуждается в каком-то защитном механизме, помогающем отключиться от осознания, сколько людей одновременно на тебя смотрит. Что, будучи накачанным адреналином, только таким образом можно стоять на сцене и чувствовать на себе тысячи глаз. Что, по сути, не важно, пять там тысяч или пятьдесят.

Молодые музыканты вернулись за кулисы, и диджей поставил фоном динамичную музыку, от которой все и так уже были на пределе.

– Десять минут! – Голос менеджера сцены практически потонул в этом гвалте.

Два техника надели на Скотта рацию для связи с режиссером из-за кулис. Тони протянул ему маску, Скотт задержал на ней взгляд, потом надел и перестал быть Скоттом. Оператор тут же направил на него объектив. Я знала, что будет дальше. Я часто видела это в видеоблогах во время концертных туров и бэкстейдж-видео.

Последние напутствия музыкантам. Они стояли кружком, и Скотт в полной тишине совершенно обыденно произносил какие-то мотивирующие слова.

На заднем фоне вопил стадион, команда Скотта тоже прокричала что-то ободряющее, затем все разошлись. Десятки рук похлопали Скотта по спине, но он еще раз оглянулся. Увидев меня, подошел.

Я протянула к нему руки, мы обнялись. Его нервозность передалась мне, я была в таком возбуждении, что меня затошнило. Руки Скотта вспотели и одновременно были ледяными, но он излучал полное спокойствие и концентрацию.

– Ты готов? – спросила я, и мне показалось, что он сейчас замотает головой. Но он кивнул.

– Все идет как надо, верно?

Было странно видеть его глаза через маску.

– У тебя есть ощущение, что все правильно?

Скотт помедлили, потом кивнул.

– Тогда все правильно, – сказала я, а он закрыл глаза.

– Пять минут, Скотт!

Я видела, как он проглотил ком в горле.

– Господи, я и забыл, как фигово бывает перед выходом, – пробормотал он.

– Это пройдет, как только выйдешь на сцену.

Я не видела, как он усмехнулся, но поняла это по его глазам.

– Серьезно?

– Ты говорил об этом в интервью.

– Ну тогда, наверное.

– Скотт, все получится. Я знаю.

На стадионе погас свет, и публика взревела, увидев, как музыканты выходят на сцену.

– Готовность три минуты! Все по местам, поехали!

Скотт наклонился и, чуть сдвинув маску, поцеловал меня.

– Скотт!

– Да. – Он отпустил меня. Тони дал ему микрофон, я отошла. Скотт развернулся, расправил плечи, у меня бешено колотилось сердце. Я видела по его спине, как глубоко он вдохнул.

Когда раздались первые аккорды вступления из его последнего альбома, толпа закричала.

Тони подозвал меня к себе. С того места, где он стоял, было хорошо видно сцену. У задника сцены висела полупрозрачная ткань, на нее падал свет прожекторов и отбрасывал тень на экран. Скотт вскинул микрофон и запел первые строчки, не появляясь на сцене.

Басы проникали в самое нутро. Я непроизвольно затаила дыхание. Публика была вне себя, когда раздался голос Скотта. На пару секунд Скотт закрыл глаза, потом менеджер сцены вывела его вперед и занавес упал. Толпа взорвалась, увидев Скотта.

Я знала это шоу. Я видела его вживую, с первого ряда, а сейчас я стояла здесь, и это было невероятно. Я чувствовала, как с началом программы с Тони постепенно спадает напряжение. Скотт делал это. У него это получалось.

После двух первых песен он поприветствовал публику. Он был словно на автопилоте. Я чувствовала это по тому, как неистово реагировали люди. Они делали все, о чем он просил. Прыгали, хлопали, поднимали руки.

Шоу разворачивалось у меня на глазах, Скотт пил воду, потом швырял бутылки в публику, потом сам садился за пианино и исполнял After All и Chasing Airplanes. Вообще-то, можно было уже не петь, фанаты делали это сами. Во время последнего номера перед выходом на бис Скотт направил микрофон на толпу, и можно было расслышать каждое слово припева.

Скотт весь вспотел. Люди орали что есть мочи. Трое одновременно схватились за его микрофон и маску, пока он пил воду из бутылки, нервно пританцовывая на месте. Его грудь вздымалась, в глазах горел адреналин.

Я намеренно держалась поодаль, потому что даже во время этого короткого перерыва он был абсолютно сосредоточен. Когда он за сценой надел микрофон и адресовал публике свое «Ванкувер, ты здесь?», крики усилились. Я не знала, как это вообще возможно, но во время выхода на бис зрители неистовствовали еще больше. Скотт повторно исполнил свои четыре самых известных хита, и когда он отошел от рампы, казалось, воздух плавится.

На этот раз все было по-другому. Я это почувствовала, когда увидела, как Скотт ищет меня среди людей. Пока на сцене в темноте меняли декорации, Скотт опять стал напряженным. Музыканты ушли, толпа продолжала реветь, готовая, как всегда, к финальному броску.