Что, если мы поверим - [106]

– Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты пропускала университет.

– Мам, вы для меня важнее университета, – сказал я.

Некоторое время на том конце была тишина, потом мама снова заговорила:

– Пожалуйста, езжай осторожно, Хоуп.

– Да. Как сяду в машину, напишу тебе.

Скотт все это время не выпускал меня из виду.

– Что случилось? – спросил он, и на какое-то мгновение у меня возникло ощущение, что от всего свалившегося я не могу говорить. – У твоей семьи все хорошо?

– Моя сестра в больнице, – прошептала я, и Скотт взял меня за руку.

– Я отвезу тебя?

– Нет, я… я могу сама, это…

– Хоуп, я не уверен, что тебе сейчас нужно садиться за руль.

– Но у тебя сегодня семинар, а в пятницу английский.

Скотт помолчал:

– Я могу приехать позже.

– Все хорошо, Скотт.

– Я волнуюсь, – сказал он и обнял.

– Не надо. Мама считает, что ничего серьезного нет.

– Ты мне позвонишь?

Я кивнула.

– Все будет хорошо, – прошептал Скотт и прижал меня к себе еще раз. Я закрыла глаза, когда он прижал мою голову к своей груди.

* * *

За те полтора часа, пока я ехала до Чилливака, я успела перебрать в голове все наихудшие сценарии.

Я встретила маму в фойе нашей маленькой городской больницы. С тех пор как мне в начальной школе удалили миндалины, я здесь не появлялась, и все же длинные коридоры показались удивительно знакомыми. Мама держалась неплохо. Но я не могла проинтерпретировать выражение ее лица. Если ничего страшного не случилось, почему Лив здесь? Она уже давно заболела или это что-то внезапное?

Мысли сводили меня с ума, пока мы наконец не пришли к палате и мама не постучала в дверь. Она пропустила меня вперед, и мне сразу расхотелось входить.

Первым делом я увидела Мэтта, сидящего в изножье кровати. Он выглядел уставшим, но не таким, как Лив, которая цветом лица сливалась с наволочкой. Ее улыбка в ответ на мое появление не могла скрыть темные круги под глазами. Через катетер в тыльной стороне ладони ей в вены капала прозрачная жидкость. У меня сжался желудок, когда я подошла поближе.

– Привет. – Лив чуть привстала на кровати.

– Лив. – Я опустилась на краешек кровати и обняла ее. – Что с тобой?

Лив помолчала. Я заметила, как они с Мэттом обменялись через мое плечо взглядами. Он встал, а мама откашлялась.

– Мы прогуляемся до кафе, – сказала она, еще раз улыбнулась нам и закрыла за собой дверь.

Лив высвободилась из моих объятий. Опустила голову. Когда она снова на меня посмотрела, в ее глазах блестели слезы.

– Что случилось, Лив? – спросила я. Она тихо рассмеялась, как-то неуверенно, а потом сделала жест. Положила левую руку на живот, правой вытирая слезы.

Я поняла:

– Нет… серьезно, Ливи?

Моя старшая сестра пожала плечами, и спустя мгновение мы снова обнялись.

– Когда ты узнала?

– Несколько недель как. Мы не хотели говорить, пока не будем уверены, что все хорошо, но я не подумала о токсикозе. Мама, естественно, заметила, и тогда я уже ничего не могла скрывать. Она в свое время чувствовала себя так же паршиво.

– И ты поэтому здесь? – тихо спросила я. – Или что-то не так с ребенком?

– Нет-нет, все хорошо. Ребенок в порядке. Уверена, что и мне скоро тоже полегчает. Думаю, первые недели самые тяжелые, а сейчас мне дают что-то противорвотное.

– О’кей, – сказала я. – Но это же хорошо?

– Да. – Она улыбнулась. – Надеюсь, мама не сеяла по телефону панику.

– Она говорила загадками, – созналась я, и Лив тихо засмеялась.

– Кроме нее и папы, никто не знает. Даже Мейзи. Тебе я обязательно хотела рассказать сама, Хоуп.

– Лив… – Я крепче прижала ее к себе и спрятала лицо в ее волосах. – Я так рада. Очень.

Когда я отстранилась, глаза Лив были покрасневшими, но она улыбалась.

– Я тоже рада. А Мэтт вообще на седьмом небе. Вообще-то, мы хотели пожениться, прежде чем я забеременею, но как уж есть, у жизни свои планы.

Я не могла удержаться, чтобы еще раз не обнять ее.

– Я хотела спросить, хочешь ли ты стать крестной. Для нас это было бы очень важно.

Лив смотрела на меня, и я не могла больше ничего сказать. Я только кивнула.

– Я знаю, тебе из-за меня приходилось нелегко, Хоуп. Мне правда жаль, что родители нас все время сравнивали. То, чем ты занимаешься, – это здорово. Правда, я очень горжусь тобой. Все эти книги – это классно. И мне хотелось, чтобы у нашей малышки была крестная, которая расскажет ей, как важно жить ради мечты.

Не знаю, в чем причина. Правда не знаю. Но как будто слова Лив смели последний барьер, и все сдерживаемые мной эмоции вырвались с рыданиями наружу.

Все споры на кухне, всегда, когда я считала себя никчемной и эгоистичной, потому что не хотела жить так, как живет Лив, оставили свой след. И вдруг я это почувствовала со всей определенностью. Сколь велико на самом деле было давление, которое я непрерывно сама на себя оказывала.

– Эй… – Лив притянула меня к себе. Я не могла перестать плакать, попыталась, но напрасно, рассмеялась вместе с Лив, которая потянулась за носовыми платками, лежавшими на прикроватной тумбочке.

– Уж не знаю, хороший это знак или плохой, – заметила Лив и протянула мне платок.

– Хороший, – сказала я и высморкалась. Звук был отвратительный, и это рассмешило нас еще больше. – Господи… извини. Не знаю, что со мной такое. Но да. Я с удовольствием стану крестной. Это большая честь для меня, Ливи.