Что человеку надо - [35]

Вот и поле. Хосе не может выйти: пуля пробила ногу. Он попробовал встать и еле сдержался, чтобы не крикнуть.

Прибежал Педро:

— Молодец! С земли показали, что сшиб…

Хосе через силу улыбается.

И снова телефон:

— Летят четыре «юнкерса» — по направлению к Кольменару.

Отогнали… Рамон сидит на корточках и поет фламенго. Песня кружится на месте, как пыль.

— Рамон!

По шоссе идет табор марокканцев. Рамон бреющим полетом чистит дорогу. Люди мечутся, кричат, падают.

Хосе пронесли в санитарную машину. Он говорит:

— Нет, пехота у нас какая! Наступают…

Командный пункт корпуса.

— Позвони, чтобы послали авиацию на Вильянуэву.

— Маркеса оставим возле шоссе.

— Надо подвинуть к Рио Фрио. Где шестьдесят четвертая?

— Давай еще раз танки.

Приехал Маркес.

— Каковы дальнейшие задания?

— Посмотрим, что они будут делать. Лучше не зарывайся — слишком узкий прорыв. Сейчас будем жать на Вильянуэву.

Снова загрохотали орудия. Деревня была окружена проволочными заграждениями. Дрались за каждый домишко. Валяются тюфяки, рубахи, каски. В проволоке — распластанные трупы. Ведро, лоханка, в стойле мычит теленок; рядом трупы, один на другом. Здесь погибли восемнадцать бойцов. Другой двор — и снова трупы, третий двор, десятый…

Мадрид. Военный корреспондент Вильямс, просмотрев сводку, кричит в телефон:

— Республиканцы заняли небольшую деревню. Имя деревни даю по буквам: Виктор, Исидор, Леонард, Леонард, Альфред…

Битва для бойца проста и непонятна. Он не знает тщательно разработанного плана, не видит пространства, по которому передвигаются войсковые части. Перед ним поляна или отрезок пыльной дороги. Он знает только то, что ему сказал командир: добежать до того домика…

Они ползут. Хуанито руками приминает колосья. Пепе вздохнул:

— Хлеб не убрали…

Потом Льянос кричит:

— Вперед!

Пепе упал. Хуанито знает: нельзя остановиться.

— Гранатами!

Он швыряет гранату. Он на бугорке, люди — под ним. Он видит, как один марокканец целится в него. Он не знает, выстрелил ли марокканец; он только запомнил гримасу — оскал рта.

Потом они лежат в воронке. Потом снова бегут.

В деревне никого не осталось. Хуанито открыл дверь дома — мертвый. Вот еще двое: один — наш, другой — фашист; они как будто обнимаются. Хуанито переступает через трупы. Воды бы!.. Но воды нет. Его давно мучает жажда. Во фляжке глоток, он бережет его. Но теперь нет больше сил — запеклись губы, во рту горечь. Возле церкви сидит боец из батальона Тельмана. Немец жадно смотрит на фляжку:

— Глоточек!..

— Пей!

Немец взял фляжку, но не пьет:

— Тебе не останется…

— Пей! У меня еще есть.

Хуанито с восторгом и завистью смотрит, как немец пьет, а потом говорит:

— Вам хуже, вы не привыкли.

Снаряд снес половину церкви. Немец лежит: вокруг кровь. Хуанито постоял с минуту, позвал санитара и побежал догонять своих.

Возле лесочка стоят танки. На них накиданы масличные ветки.

— Там один остался перед окопами… Надо вытащить.

Три живых танка идут подбирать мертвый.

Бежит боец: на руке кровь.

— Перевязочный пункт налево.

— Какой перевязочный! Мне командира танков. От Маркеса. Вот записка…

Командир кричит:

— Заправляться!

Потом он спрашивает бойца:

— С рукой что?

— Это когда я бежал… Они вон оттуда стреляют. А танки ваши замечательно работали! Я ведь сзади шел…

Командир смеется:

— Работали ничего. Значит, наступаем?

Ночь прошла спокойно. Маркес обошел позиции. Кто-то ему сунул хлеба, колбасы. Он жевал и говорил:

— Надо пулеметы переставить.

Утром он был на командном пункте, потом снова пошел на позиции.

Мертвые на солнце с’ежились, сгорели — все теперь кажутся марокканцами. Смрад. Санитары заливают трупы известью.

Все ждали утром контратаки, но противник казался растерянным. Его батареи стреляли вяло и беспорядочно. Льянос спросил Маркеса;

— Двигаться?

— Ни в коем случае.

Полчаса спустя фашисты открыли ураганный огонь на левом фланге, где стояла бригада Бельо: они хотели прорваться на дорогу и отрезать обе бригады.

Огонь сразу стих. Марокканцы. Теперь все поле покрыто ими. Они снесли пулеметы и катятся дальше. Бригада Бельо не выдержала удара. Бойцы убегают.

— Кажется, окружили…

Тогда навстречу марокканцам кидается бригада Маркеса. Он стоит на бугорке возле дороги. Он все время двигает руками от волнения, как будто зовет, стреляет, душит.

— В штыки!

Никто не слышит команды. Все смешалось вместе. Огромный человеческий клубок бьется среди камеей. Но вот с края потекла живая река: марокканцы убегают.

— Вперед!

Это Льянос. Долговязый, он скачет по полю, как болотная птица. Потом, смеясь, показывает Хуанито свою шапку.

— Зря пули расходуют…

Ведут пленных. Они еще не понимают, что случилось; у них тусклые сонные глаза людей, вырванных из боя.

Солнце высоко, страшное солнце. А воды нет.

— Глоточек!..

Это Хуанито взмолился. Льянос показывает пустую фляжку:

— Я сам выпил бы… Например, холодного пивка.

Едет танк. Из люка выглядывает голый смуглый парень.

— Немецкий… Сейчас мы его пустим в оборот.

Тягачи тащат захваченные орудия. Бойцы считают пулеметы. Один принес Маркесу кусок желто-красной материи, это — трофеи.

Маркес задумчиво теребит лоскут. Он сел на камень; он не держится на ногах от усталости. Льянос удивленно на него смотрит: