— Да что ж это я! — вслух сказала Татьяна Ивановна. — Размечталась, раздумалась, а стол не накрыт.
Пряча в шкатулку янтарный камень, она с надеждой подумала: «А может, и очень даже хороший человек Виталий. Не одна ведь Люда что-то нашла в нем, вон и Ольге — не девчонке, замужней женщине — понравился. Ишь, оценила: такого парня найти, что шесть номеров угадать. Дай-то бог. Глядишь, и Виталий к этому янтарю руку приложит. Пусть не мне брошь будет — дочке. Разве это не справедливо? Так ведь и должно быть…»
И первое, самое первое впечатление, кажется, не обмануло ее ожидания. Крепкий, широкоплечий, румяный, он вошел вслед за дочкой, и когда Татьяна Ивановна, робея и чувствуя колкий холодок в груди, показалась в дверях комнаты, Виталий, не забыв вытереть о половик ноги, сделал шаг ей навстречу и протянул букетик белых астр в целлофане.
— Добрый вечер, Татьяна Ивановна!
Она со смущением приняла цветы и только успела сказать «Здравствуйте», как он, глядя на нее с приятной, располагающей улыбкой, уже заговорил:
— А я вас представлял немного другой. Людочка открыла мне тайну вашего возраста, и, честное слово, этих лет вам дать нельзя, моложе выглядите.
Люда, довольная подарком и комплиментом Виталия, сняла с его головы кожаную кепку и расстегнула верхнюю пуговицу тоже кожаной черной куртки. Только для него прошептала: «Спасибо».
И на Татьяну Ивановну произвели хорошее впечатление цветы и слова Виталия. «Видно, из интеллигентной семьи, — уважительно подумала он. — Воспитанный». Увидев, что Виталий собирается снимать туфли, она горячо запротестовала:
— Ради бога, проходите так!
— Но у вас такая чистота тут! — Виталий с удовольствием оглядел небольшую переднюю, оклеенную желтыми обоями.
— Ничего-ничего, вытри ноги и проходи, — разрешила Люда.
Упорствовать он не стал. Еще раз потоптал туфлями на высоких каблуках половик у порога, на миг задержался в прихожей, оглядев себя в зеркале и поправив длинные густые волосы. Затем вслед за Людой вошел в ее комнату. Здесь все сияло чистотой. Крашеный пол блестел, как от лака. Вытертые стекла книжного шкафа приглашали обратить внимание на скромную — на четырех полках — библиотечку, в основном составленную из русской и зарубежной классики.
— Ну и ну! — удивленно покачал головой Виталий. — Весь Джек Лондон! В букинистическом сам видел: за двести рублей продают. А по внешнему виду — не новей этих.
— Это еще папа собирал.
Сказав об отце, Люда погрустнела, сдвинув стекло, достала том в сиреневой обложке.
— Вот на первой странице каждой книжки его фамилия стоит. — Она показала короткую роспись «Белов», четко выведенную зелеными чернилами.
О том, что ее отец погиб, Виталию было известно — Люда рассказала, и потому он лишь тихонько пожал девушке руку.
Татьяна Ивановна, все еще стоявшая с цветами в руках, вздохнула. Ей хотелось рассказать, как Михаил любил книги, мечтал собрать хорошую библиотеку, да вот… не успел. И квартиру не успел получить. Столько лет в одной комнате ютились. Тогда еще и бабушка жила с ними. Где уж там собирать книги! И этот-то узенький шкаф с трудом втиснули. Вот бы сейчас порадовался Миша их новой двухкомнатной квартире.
Но вслух вспоминать о муже Татьяна Ивановна не решилась.
— Людочка, я на кухню. А ты займи гостя. Покажи… — Она чуть было не сказала «квартиру». Вовремя спохватилась: что значит — квартиру? Не брат, не сват — просто знакомый. — Книжки покажи, альбом с карточками, — договорила Татьяна Ивановна и скрылась за дверью.
Виталий поставил книгу на место, взглянул на чуть приоткрытую дверь и, обняв Люду, поцеловал ее в губы.
Поцелуй, пожалуй, несколько затянулся. Люде пришлось упереться руками в грудь Виталию. С трудом освободившись, красная, взволнованная, она, приходя в себя, тряхнула светло-русыми волосами и сказала:
— Правда, показать альбом с фотографиями?
— Я тебя люблю, — сказал Виталий.
— Не хочешь на меня посмотреть, какая была маленькой?
— Потом, Людок. Обязательно посмотрим. Обязательно. — Виталий обернулся к письменному столу. — А вот здесь, значит, ты учила уроки?
— Да, — радостно кивнула она, — за этим самым столом. Только, конечно, не в этой квартире. Раньше мы жили в другом микрорайоне. Не слышал — Аптекарский переулок?
Про Аптекарский он не слышал.
— Ну как же, — огорчилась Люда, — там Комсомольский парк, молодой еще, деревья несколько лет назад посадили, за ним — Дёмкинские пруды. Наши ребята на плотах катались. Даже паруса натягивали, из простыней… Ты хоть в парке-то был?
— Заходил как-то, но прудов не видел.
— И двадцать девятую школу не знаешь?
Виталий пожал плечами.
— Десять лет в ней проучилась. Хорошая школа… — Люда умолкла, ее серые глаза смотрели на темное окно грустно, не мигая. Виталий снова было потянулся к ней — обнять, но Люда, все еще пребывая в прошлом, в воспоминаниях, с печалью сказала: — Как все недавно было и как все уже далеко. А были уроки, контрольные, сочинения, экзамены, столько волнений. Друзья были. У нас в классе отличные ребята учились.
О ребятах Виталию тем более неинтересно было слушать.
— А квартира у вас очень даже приличная. — Приоткрыв дверь, он выглянул в переднюю. — А там вторая комната?
