Чрезвычайная экспертиза - [3]

- Гаттерия. Класс пресмыкающихся, отряд клювоголовых. Всего один вид - гаттерия. Это, пожалуй, единственный сохранившийся до нашего времени родственник динозавров.

- И у нее три глаза? - спросил генерал.

- И она... динозавр? - одновременно с ним спросил полковник.

- Конечно, это не динозавр, - сказал Астафьев. - Она всего около метра длиной. Похожа на крупную ящерицу. Но у нее действительно три глаза, третий на темени, прикрыт кожной пленкой.

- И видит?

- Нет, только светоразличение. Предметов не воспринимает. Ощущает лишь интенсивность и, возможно, направленность света. Видите ли, у рептилий температура тела не постоянная. Она колеблется в зависимости от температуры воздуха. И вот с помощью такого третьего глаза гаттерия может ориентироваться по отношению к солнечным лучам, то есть в какой-то мере регулировать температуру своего тела.

Он чувствовал, что говорит излишне подробно, но надо было привыкнуть к тому, что лежало перед ним на низком походном столике.

- Значит, гаттерия, - задумчиво сказал генерал.

Астафьев указал на череп:

- Нет, к э т о м у гаттерия не имеет никакого отношения.

Генерал поднял бровь.

- Череп принадлежит млекопитающему. Это несомненно.

- Позвольте, - сказал генерал, - но третий глаз...

- Повторяю: млекопитающему, - громче сказал Астафьев. - Череп принадлежит двуногому прямостоящему и прямоходящему примату.

- Но это... человек, - подал голос полковник.

- Я сказал: примату!

Воронец быстро и очень вежливо пояснил:

- Профессор имеет в виду отряд приматов. В этот отряд входит не только человек, но и обезьяны.

- Ах, обезьяны, - сказал генерал. Достал платок и вытер лицо. Обезьяны - тогда все понятно. Дрессировка там и так далее...

- Да не бывает обезьян с тремя глазами! - крикнул Астафьев.

Полковник вздрогнул и вытянулся, как при команде. У генерала рука с платком застыла на полпути к карману. Капитан, стоя чуть позади, слушал серьезно.

- Александр Георгиевич, - осторожно сказал Воронец. - Позвольте мне объяснить товарищам...

Астафьев сдержался. Ему всегда было трудно говорить, когда не понимали, казалось бы, очевидных вещей.

Воронец с достоинством откашлялся.

- Профессор имел в виду то, что по ряду неоспоримых признаков размер и форма черепной коробки, расположение глазниц, носовых костей и других, я не буду вдаваться в специальные детали, - по этим признакам череп, несомненно, принадлежит животному из отряда приматов, а возможно, и человеку.

Он обернулся к Астафьеву. Тот кивнул.

- Человек с тремя глазами, - сердито сказал генерал.

- Но наличие третьего глаза, - терпеливо сказал Воронец, - не позволяет отнести его именно к этой группе.

- Вот теперь ничего не понимаю, - сказал генерал и спросил полковника: - А вы?

- Тут нечего понимать, - резко сказал Астафьев. Воронец предостерегающе поднял руку. - Оставьте, Анатолий! - продолжил спокойнее. - Мой помощник выразился осторожно. Я могу сказать прямо. Этот череп принадлежит гуманоиду, но не человеку.

- Как? - спросил полковник.

- Это - не земной человек, - внятно сказал Астафьев.

- Вот оно что, - протянул генерал. Он, казалось, был удовлетворен.

- Конечно, для такого заключения нужна более представительная комиссия. Но я уверен, она придет к тем же выводам.

- Вы уверены твердо? - спросил генерал.

- Абсолютно, - несколько вызывающе сказал Астафьев.

- Профессор немного заостряет, - тактично вмешался Воронец. Действительно, некоторые признаки указывают... но...

- Абсолютно, - повторил Астафьев.

Воронец умолк, выразив лицом сожаление.

Генерал повернулся к капитану, который пока не произнес ни слова.

- Я полагаю, что сейчас самое время пообедать. Где-нибудь в тени.

- Все готово, товарищ генерал.

- Как обедать? - изумился Астафьев.

Генерал пожал плечами.

- Вы осмотрели череп, мы выслушали заключение.

- Похоже, вы и сами все знали, - остывая, сказал Астафьев.

- В какой-то мере... - генерал прищурился. - Но требовалось подкрепить мнением специалистов.

Астафьев вдруг почувствовал, какая стоит жара.

- Возражений против обеда нет? - спросил генерал.

Обедали под тентом, в душной тени, ели ледяной свекольник, заливное мясо, пили молоко. У Астафьева аппетита не было. Он не понимал ни этого обеда, ни вялой безразличной тишины. Как будто ничего не случилось. Как будто только что не произошло событие, о котором должны кричать все газеты мира. Он полагал, что после его заключения посыплются вопросы, поднимется тревога, полетят телеграммы, - и вдруг обед: свекольник, мясо, молоко. Словно каждый день на Землю прилетают жители других миров. Наконец он не выдержал и отложил вилку.

- Не понимаю вас.

- Вы это о чем? - миролюбиво спросил генерал.

Астафьев кивнул туда, где в полукилометре виднелась цепь солдат.

- А... - сказал генерал и продолжил есть.

- Совершенно ясно, что это не земной человек! (Генерал кивнул.) Установлен факт огромного научного и общественного значения, - немного вспыльчиво сказал Астафьев.

Воронец опустил глаза, подчеркивая, что он тут ни при чем, что будь его воля, все прошло бы тихо и спокойно. Так, как скажут.

- Я ведь понимаю, о чем вы думаете, - сказал генерал. - Мол, сидит такой солдафон. Ать-два левой! Не знает ничего, кроме уставов. Мозги у него деревянные. Даже не представляет, что он открыл. Одно умеет - подать команду голосом.