Чиж. Рожден, чтобы играть - [65]
Утром она обнаружила, что кто-то опрокинул мусорное ведро и разбросал весь мусор. Следующей ночью Ольгу разбудил грохот: кто-то смахнул с кухонного стола пустую трехлитровую банку. Виновника полтергейста обнаружил вернувшийся Чиж. Когда он присел в сортире с папироской в зубах, из дыры в прогнившем углу выглянул пасюк. Большая серая крыса.
— Первый раз я увидел Вудсток, — говорит Чиж, — когда приехали ребята с Минска и устроили выставку фотографий и видеокассет. Я с ними закорешился и брал на время эти кассеты. Сашка тогда с кровати не вставал. Знакомая барышня приносила ему свой видик, и мы смотрели эту кучу кассет. Я представлял себе Вудсток примерно таким образом. Но чтоб так!.. И что ТАКОЕ вообще могло быть!.. На это у меня даже фантазии не хватило… На другой кассете был концерт Led Zeppelin, и я двинулся мозгами напрочь! «Битлз» — да! Но я худо-бедно их уже видел. Но, как оказалось, я не был готов ни к Led Zeppelin, ни к Вудстоку. Естественно, меня пробило потом на «Мышку», на "Ты был в этом городе первым".
Конкретным поводом для написания "Ты был… " стала смерть знакомого музыканта из Дзержинска, у которого «передоз» наложился на сахарный диабет. "А вообще — это собирательный образ дзержинских музыкантов, которых я похоронил, а их достаточное количество. Все это было очень страшно, и песня написана на полном серьезе".
В месяц Чиж работал на одной-двух свадьбах. Обычно их справляли по выходным в больших цыганских особняках или в арендованных кафе. На «жигуленке» Карафетова арт-бригада выезжала даже в пригороды Ростова. Домой Чиж привозил нежно любимый цыганами коньяк "Белый аист" и деньги, которых хватало, чтобы протянуть пару недель. ("Еду я не брал. Как-то неправильно было авоськами загружаться").
Эта жизнь бродячего лабуха подбрасывала новые сюжеты. Как-то утром Чиж возвращался с очередной свадьбы. В школе напротив их дома отмечали "последний звонок". "И они вытащили на сцену аппаратуру, — рассказывал Чиж, — типа школьный ансамбль. Я сел на кухне, налил пива и написал минут за пять песню — там ни одной рифмы нет. Вспомнил, как мне приписывали роман с учительницей географии. Мы оба были молодыми, и все старые педагоги шептались: учитель музыки с «географичкой» трахаются после занятий — ну скучно же им, вот и придумывали. Я написал "Вечную молодость" как шутку, и тогда представить не мог, что она когда-нибудь станет шлягером".
Самая пронзительная песня того периода, "Такие дела", была написана, когда Ольга лежала в роддоме на сохранении, и Чиж решил ее навестить.
— Я шел и напевал: "Такие дела, брат, любовь!..". Текст я дописывал прямо в роддоме. Сидел на лавочке и судорожно дописывал последние строчки — что-то зачеркивал, вставлял. Ольга прочитала и говорит: "На тебя обидится куча людей".
Больше всего Чижу не хотелось, чтобы новую песню, своего рода эпитафию советскому андеграунду, ассоциировали с "Разными людьми".
— Там есть такие строчки: "Стал делать деньги вчерашний бунтарь и вчерашний борец/ В его уютной квартире есть газ, телефон и вода". И я уже предчувствовал реакцию. Я уже знал, что когда я приду на очередную репетицию и скажу: "Пацаны, я написал песню", мне скажут: "Ну давай попробуем". И когда я начну петь, я точно знал, кто от меня отвернется. Так оно и вышло. Паша Михайленко тогда удачно шел по бизнесу: холодильники, семечки, вязаные носки. И он сказал, посвистывая: "Ну, да… хорошая песня… Чего, будем делать, да?" — "Ну, коли песня написана, давайте сделаем". И вот это чувство вины не покидает меня до сих пор. Я ведь никого конкретно не имел в виду! Самое интересное, что, когда сейчас я ее пою, я примеряю эти строчки к себе, и от этого на сцене просто хохочу. У меня ведь теперь тоже есть "газ, телефон и вода". Но я-то имел в виду другое…
— Многие принимали "Такие дела" на свой счет и обижались, — говорит Чернецкий. — Дошло до того, что Чиж стал предварять ее словами: "Эта песня ни к кому из моих знакомых не относится!".
БЛЮЗ: «БЕЛЫЕ» НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ
"Блюз — это двойная пентатоника: это мажор и минор "в одном флаконе"
(Объяснение выпускника консерватории).
"Играть блюз труднее, чем многие думают. Это очень глубокая музыка, и чем больше я узнаю о ней, тем больше понимаю, насколько она глубока и сколько мне еще учиться. Такое за ночь не приходит. У великих блюзменов вы услышите всю их жизнь в их музыке — не просто ноты на гитаре или губной гармонике. Вы слышите их жизненный опыт. И если вы не прошли через какие-то трудные обстоятельства, — я не думаю, что вы можете просто взять гитару и заиграть блюз. Я думаю, для этого требуется очень многое, и жизненный опыт — обязательно".
(Из журнального интервью Гэри Мура)
Симпатичной приметой Харькова были места, где традиционно собиралась люди из рок-общины. Самым популярным считалась кофейня «Сквозняк» на Сумской. Она славилась отменным "кофе по-восточному" и расположенным рядом фонтаном, где любили плескаться в жару.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.