ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский - [35]
Они всполошились. И полетели с полки энциклопедические словари, справочные книги, старые передовицы «Восхода», «Знаменитые еврейские мужчины и женщины» Когута[164], и начались поиски за знаменитыми евреями, точно «проверка еврейских паспортов» в Киеве или в Москве. И их оказалось видимо-невидимо: чиновники, именитые купцы, музыканты, поэты, статские советники, актеры, банкиры, врачи, литераторы и проч., и проч. — у одного Когута их оказалось на целых шестьсот страниц петитом, и туда еще далеко не все попали. И если еще считать всех знаменитых всех времен и всех народов, которые, по утверждению бабушки, были переодетыми евреями, то их окажется бесконечное количество.
Начались эти «облавы», конечно, из-за «гоя». Жили мы и поживали, и никто нас не трогал. Кто торговал, кто занимался ремеслом, а кто литературой пропитывался. И вдруг пришел этот «гой» и дерзнул заявить следующее: «Милостивые государи, господа евреи! Народ вы славный, хороший, мечтательный, талантливый, много хорошего создавали и создаете, словом, не хуже, пожалуй, и лучше многих других. Но когда вы беретесь не за свое дело, когда вы хотите быть непременно как другие, выходит нечто плоское, нецельное, неважное. Вы очень способны, но камаринскую любой деревенский парень лучше вашего протанцует. А посему мой вам совет, не кривляйтесь и будьте таковыми, каковыми вас создала природа и ваша долголетняя история».
Поднялся шум: хотят устроить черту оседлости в области творчества! Это антисемитизм, нет, гораздо хуже — сионизм. «Статья — истинно сионистская, а автор — переодетый еврей, а посему: берегитесь, господа, у этого „гоя“ шекель за пазухой!»
И, покончив таким образом с репутацией автора, возведя на него подозрение в самом тяжком преступлении на свете — в еврействе и даже в сионизме, начали тщательно проверять паспорта еврейских «творцов».
Господин Антокольский. Иудейского вероисповедания… Документы выданы С.-Петербургской Академией художеств… жил долго в Париже… гмм!.. произведения: Христос, Грозный, Сократ, Ермак, Мефистофель… гмм!.. бронза русская, статуи приобретены Эрмитажем, кажется, даже какую-то русскую премию получил… Признать еврея Антокольского имеющим право жительства вне черты еврейской оседлости в области творчества и зачислить его впредь до распоряжения в число русских национальных художников на основании циркуляра г. Иохансона в «Северо-Западном голосе» за № 645.
Господин Рубинштейн, Антон. Вероисповедания православнаго, из крещеных, свободный художник консерватории, творит исключительно русскую музыку: Демон, Маккавеи, Нерон… гмм!.. пахнет что-то не то жидовским, не то испанским… испробуем: Эй, Иван! одень красную рубаху, возьми гармошку и проиграй… ну… «Вавилонское столпотворение»?.. да и выходит… русская, действительно русская музыка!
Признать еврея православного вероисповедания Антона Рубинштейна и т. д.
Господин Левитан. Поведения грустного, мечтательного, нрава тихого, вечно задумчив, любит по полю бродить, сейчас видно, что «внечертовский». А рисует он все равнины да деревья… такие равнины и деревья встречаются только у нас… посмотрите, точь-в-точь имение Его Превосходительства… Признать и т. д.
Ваше благородие! незачем дальше проверять. В уставе о паспортах ясно сказано, что для лиц, имеющих звание свободных художников, нет черты оседлости.
И они ликуют, вполне удовлетворенные. Проверка вышла удачная. Мрамор, бронза, холст, краски, листы, исписанные нотами, своего происхождения не выдают, и так как художники, пользовавшиеся ими, имели русские паспорта, то эти произведения можно отлично выдать за продукты русского искусства, за воплощение славянского гения. Но немного хуже обстоит дело с литературными произведениями. Как бы назло, литературные произведения пишутся на каком-нибудь языке, и тут ничего не поделаешь. Как ни вертись, «Выходцы из Межеполья» хуже «Анны Карениной», а Бялика к сонму русских литераторов никак не причислить. Но и тут наши сторонники повсеместного творческого права жительства не унывают. Ремесленники и теперь пользуются правом жительства. Перелицевать какого-нибудь заграничного автора, пришить заплату к какой-нибудь популярной научной теории, смастерить политическую статью и т. п. мы и теперь отлично умеем. А что касается крупных самостоятельных предприятий, то если не мы — наши дети или внуки, наверное, и до них дойдут. Ибо наступит царство либерализма на земле, когда не будет никаких границ между народами, и все евреи будут говорить по-русски, и «русская и еврейская интеллигенции будут работать рука об руку».
Странное дело! Известная часть нашей интеллигенции, несмотря на «хождение рука об руку с русской интеллигенцией», не может понять самых простых вещей, которые понимает любой образованный человек. Если бы кто-нибудь сказал французу или англичанину, что вы, мол, создали крупные произведения на своем языке, и если вы попытаетесь создать что-нибудь по-русски, вы дойдете только до корреспонденции в «Биржевых ведомостях» или интервью с генер. Стесселем, он бы нисколько не обиделся. Разве не аксиома, что всякое литературное творчество носит на себе отпечаток той нации, которому оно принадлежит, что если вы возьмете любое крупное произведение, переведенное на любой язык, вы сейчас узнаете, к какой нации принадлежит его автор? Разве есть что-нибудь обидное в том, что у нас крупные таланты встречаются только среди тех, которые творят на родном языке, которые черпают свое вдохновление в настроении и внутренней жизни еврейского народа, что мы не на родной почве совершенно бесплодны? Разве обидно для русской нации, что она в области еврейского творчества ничего не давала? Я думаю, нет.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Полина Венгерова, в девичестве Эпштейн, родилась в 1833 году в Бобруйске в богатой традиционной еврейской семье, выросла в Бресте, куда семейство переехало в связи с делами отца, была выдана замуж в Конотоп, сопровождала мужа, пытавшегося устроиться в Ковно, Вильне, Петербурге, пока наконец семья не осела в Минске, где Венгерову предложили место директора банка. Муж умер в 1892 году, и через шесть лет после его смерти Венгерова начала писать мемуары — «Воспоминания бабушки».«Воспоминания» Венгеровой, хотя и издавались на разных языках и неоднократно упоминались в исследованиях по еврейскому Просвещению в Российской империи и по истории еврейской семьи и женщин, до сих пор не удостоились полномасштабного научного анализа.
Марек Эдельман (ум. 2009) — руководитель восстания в варшавском гетто в 1943 году — выпустил книгу «И была любовь в гетто». Она представляет собой его рассказ (записанный Паулой Савицкой в период с января до ноября 2008 года) о жизни в гетто, о том, что — как он сам говорит — «и там, в нечеловеческих условиях, люди переживали прекрасные минуты». Эдельман считает, что нужно, следуя ветхозаветным заповедям, учить (особенно молодежь) тому, что «зло — это зло, ненависть — зло, а любовь — обязанность». И его книга — такой урок, преподанный в яркой, безыскусной форме и оттого производящий на читателя необыкновенно сильное впечатление.В книгу включено предисловие известного польского писателя Яцека Бохенского, выступление Эдельмана на конференции «Польская память — еврейская память» в июне 1995 года и список упомянутых в книге людей с краткими сведениями о каждом.
Предлагаемые вниманию читателей воспоминания Давида Соломоновича Шора, блестящего пианиста, педагога, общественного деятеля, являвшегося одной из значительных фигур российского сионистского движения рубежа веков, являются частью архива семьи Шор, переданного в 1978 году на хранение в Национальную и университетскую библиотеку Иерусалима Надеждой Рафаиловной Шор. Для книги был отобран ряд текстов и писем, охватывающих период примерно до 1918 года, что соответствует первому, дореволюционному периоду жизни Шора, самому продолжительному и плодотворному в его жизни.В качестве иллюстраций использованы материалы из архива семьи Шор, из отдела рукописей Национальной и университетской библиотеки Иерусалима (4° 1521), а также из книг Shor N.
Художник Амшей Нюренберг (1887–1979) родился в Елисаветграде. В 1911 году, окончив Одесское художественное училище, он отправился в Париж, где в течение года делил ателье с М. Шагалом, общался с представителями европейского авангарда. Вернувшись на родину, переехал в Москву, где сотрудничал в «Окнах РОСТА» и сблизился с группой «Бубновый валет». В конце жизни А. Нюренберг работал над мемуарами, которые посвящены его жизни в Париже, французскому искусству того времени и сохранили свежесть первых впечатлений и остроту оценок.