ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский - [13]
7 октября. <Жаботинский вышел в 12 3/4 и проследовал по маршруту парикмахерская — «Одесские новости» — пивная при д. 21 по Дерибасовской — Торгово-промышленное общество взаимного кредита — «Южное обозрение» (дом № 7 по Надеждинской ул.), затем сел на извозчика, и след его был утерян на Дерибасовской>. «В 8 1/2 вышел из своей квартиры с Александром Поляк (кличка Фуражка), последний пришел в 7 1/4 часа вечера, и с ним сестра Жаботинского, по мужу — Коппе Тереза, взяли извозчика и на вокзал, там к ним присоединился Нежинский, и все присутствовали при отходе поезда, на котором уехал Великий Князь, с вокзала все к Жаботинскому, более не видели».
9 октября. В 2 часа дня зашел в цирюльню, потом на извозчике в Судебные установления, затем «Одесские новости», затем визит в дом № 7 по Надеждинской ул., опять «Одесские новости» и в 5 часов вечера домой.
10 октября. <12 3/4 — «Одесские новости», 1 1/4 извозчиком в д. № 4 по Маразлиевской ул., в 7 час. вечера вышел и извозчиком домой>.
11 октября. В 4 3/4 извозчиком в Судебные установления, в 15 1/2 извозчиком в контору «Одесских новостей», в 6 час. вечера домой, в 7 1/2 к нему пришел Александр Поляк, в 8 1/2 вышли оба и направились в клуб Литературно-артистического общества, оттуда не видели.
12 октября. <В 11 1/2 парикмахерская>, «оттуда извозчиком В Городское управление, через 1/4 часа в Судебные установления».
14 октября. «В 2 часа дня от Бритого вышел Александр Поляк (Фуражка) и ушел, в 8 час. вечера опять Фуражка пришел и скоро вышел и ушел, а Бритого не видели».
15 октября опять в поле зрения попадает Чуковский, который с этого момента на некоторое время становится объектом самостоятельного наблюдения. В графе «почему учреждено наблюдение» записано: «от Бритого — Владимира Жаботинского». В этот день в донесении записано:
Крестьянин Херсонской губ. Николай Эммануилович Корнейчук 20 лет (кличка Большеносый), проживающий в д. № 14 по Ново-Рыбной улице, в 9 1/2 утра вышел из дому с ношей, которую определить нельзя, и около юнкерского училища утерян спустя 10 мин. Был встречен на Ришельевской улице и приведен в контору «Одесских новостей» в Пассаже, в 12 1/2 дня вышел, прошел по Дерибасовской ул. до Красного переулка, воротился обратно в контору «Одесских новостей», скоро вышел и там же в Пассаже был утерян. В 8 час. вечера пришел домой, и больше не видели.
17 октября в поле зрения полиции попадает невеста Чуковского — Мария Гольдфельд и ее родственник по имени Григорий, за ними на некоторое время также устанавливается наблюдение, и оба они получают клички. Согласно донесению за этот день, он
в 12 3/4 дня пришел домой, в 1 3/4 вышел и на углу Канатной и Ново-Рыбной ул. утерян. В 3 1/2 дня пришел домой. В 4 1/4 часа вышел с одесской мещанкой Марией-Арон-Беровой Гольдфельд, 22 лет (кличка Симпатичная), проживающая в д. № 13 по Стурдзовскому переулку, кв. № 3, и обое зашли в д. № 22 по Малой Арнаутской ул., через 1/4 часа вышли и тут же встретили неизвестного человека лет 24, шатен, роста среднего, в бородке, черная шляпа и серое пальто, коему дана кличка Симпатичный, и все трое зашли в квартиру Корнейчука. В 7 час. вечера вышли и в клуб при д. № 6 по Ланжероновской ул. В 1 час 40 мин. ночи вышли, пришли на угол Пушкинской и Ришельевской ул., разошлись, и Корнейчук там же был утерян, а те пошли домой, т. е. в дом № 13 по Стурдзовскому переулку.
18 октября в 4 часа дня вышел из дому с Симпатичною, и оба в городскую библиотеку. В 7 час. вечера вышли и к нему на квартиру, больше выхода не видали.
20 октября в 9 3/4 к Корнейчуку пришла Симпатичная, в 10 часов вышли обое и на конке в Пассаж, и оттуда не видели. В 4 3/4 Симпатичная опять пришла к нему, и в 5 час. вечера вышли: Большеносый, Симпатичная и Симпатичный, прошли все трое в д. № 28 по Ново-Рыбной ул., куда Симпатичный зашел, а Корнейчук и Симпатичная ожидали, через 5 мин. вышел, и на углу Ришельевской и Большой Арнаутской были утеряны.
Поскольку Мария Гольдфельд попала под наблюдение, все эти сведения дублируются на ее имя.
Запись 21 октября отражает одно отличительное свойство Чуковского и Жаботинского: первый из них был классический жаворонок, второй — сова, и Чуковскому приходилось приноравливаться к его образу жизни.
В этот день он «в 9 1/2 вышел из дому и в д. № 8 по Канатному переулку, в 9 3/4 вышел, прошел к Канатному заводу Новикова по Старо-Портофранковской улице и там сидел на скамье до 10 часов, затем встал, прошел через Александровский парк и к Жаботинскому, скоро вышел и в контору „Одесские новости“ в Пассаже, скоро вышел, опустил письмо в почтовый ящик и в гостиницу Империал при д. № 27 по Дерибасовской ул., в 11 3/4 вышел с неизвестным человеком лет 30, шатен, роста среднего, бритый, имеет небольшие усики, нос острый, в черной мягкой шляпе, черное пальто и темно-синие брюки, коему дана кличка Дерибас, он есть репортер „Одесских новостей“ мещанин Киевской губернии Эльяш Иосифович Абельсон 36 лет[57], проживающий в гостинице Империал квартира 33 при доме № 27 по Дерибасовской ул., прошли оба на угол Дерибасовской и Ришельевской улиц, где разошлись и ушли, то есть Корнейчук ушел, а Дерибас зашел в дом № 25 кв. № 7 Зейлингера по Ришельевской улице, скоро вышел и к парикмахеру при д. № 18 по Екатерининской ул. В 12 1/2 дня вышел и в багетный магазин Фрейдберга при д. № 47 по Греческой улице и оттуда пропущен.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Полина Венгерова, в девичестве Эпштейн, родилась в 1833 году в Бобруйске в богатой традиционной еврейской семье, выросла в Бресте, куда семейство переехало в связи с делами отца, была выдана замуж в Конотоп, сопровождала мужа, пытавшегося устроиться в Ковно, Вильне, Петербурге, пока наконец семья не осела в Минске, где Венгерову предложили место директора банка. Муж умер в 1892 году, и через шесть лет после его смерти Венгерова начала писать мемуары — «Воспоминания бабушки».«Воспоминания» Венгеровой, хотя и издавались на разных языках и неоднократно упоминались в исследованиях по еврейскому Просвещению в Российской империи и по истории еврейской семьи и женщин, до сих пор не удостоились полномасштабного научного анализа.
Марек Эдельман (ум. 2009) — руководитель восстания в варшавском гетто в 1943 году — выпустил книгу «И была любовь в гетто». Она представляет собой его рассказ (записанный Паулой Савицкой в период с января до ноября 2008 года) о жизни в гетто, о том, что — как он сам говорит — «и там, в нечеловеческих условиях, люди переживали прекрасные минуты». Эдельман считает, что нужно, следуя ветхозаветным заповедям, учить (особенно молодежь) тому, что «зло — это зло, ненависть — зло, а любовь — обязанность». И его книга — такой урок, преподанный в яркой, безыскусной форме и оттого производящий на читателя необыкновенно сильное впечатление.В книгу включено предисловие известного польского писателя Яцека Бохенского, выступление Эдельмана на конференции «Польская память — еврейская память» в июне 1995 года и список упомянутых в книге людей с краткими сведениями о каждом.
Предлагаемые вниманию читателей воспоминания Давида Соломоновича Шора, блестящего пианиста, педагога, общественного деятеля, являвшегося одной из значительных фигур российского сионистского движения рубежа веков, являются частью архива семьи Шор, переданного в 1978 году на хранение в Национальную и университетскую библиотеку Иерусалима Надеждой Рафаиловной Шор. Для книги был отобран ряд текстов и писем, охватывающих период примерно до 1918 года, что соответствует первому, дореволюционному периоду жизни Шора, самому продолжительному и плодотворному в его жизни.В качестве иллюстраций использованы материалы из архива семьи Шор, из отдела рукописей Национальной и университетской библиотеки Иерусалима (4° 1521), а также из книг Shor N.
Художник Амшей Нюренберг (1887–1979) родился в Елисаветграде. В 1911 году, окончив Одесское художественное училище, он отправился в Париж, где в течение года делил ателье с М. Шагалом, общался с представителями европейского авангарда. Вернувшись на родину, переехал в Москву, где сотрудничал в «Окнах РОСТА» и сблизился с группой «Бубновый валет». В конце жизни А. Нюренберг работал над мемуарами, которые посвящены его жизни в Париже, французскому искусству того времени и сохранили свежесть первых впечатлений и остроту оценок.