Читайте старые книги. Книга 1 - [64]
Однако, о чем бы Нодье ни рассказывал — о литературных заимствованиях и подражаниях, о забытых авторах или о бездарных стилизаторах, он всегда пользуется случаем познакомить читателя с множеством редких и малоизвестных книг, с их сложной судьбой, — что, собственно, и делает ”Вопросы литературной законности” книгой истинно библиофильской.
Первое издание вышло в 1812 г., второе — в 1828 г. Перевод выполнен по второму изданию.
Приложение
В. А. Мильчина Несколько слов о восприятии Нодье в России
Автор единственной специальной работы, посвященной восприятию творчества Ш. Нодье в России, Н. Мотовилова, писала: ”Нодье многосторонен, рассеян <…> Поэтому целостность образа легко дробится, представление суживается, и Нодье удобно укладывается в неправильные по своей неполноте и односторонности рубрики: ”Нодье — проводник чудесного элемента в литературу”, ”Нодье и Байрон”, ”Нодье-сентименталист в духе молодого Гете”, ”Нодье-Вертер” и т. д ”[89]
Наблюдение очень верное. В самом деле, Нодье в России знали и переводили, причем среди этих переводов — сочинения самых разных жанров, от ранней фривольной повести ”Последняя глава моего романа” (1803; рус. пер. Петра Попова — СПб., 1806) и повестей сентиментальных (Адель, 1820; рус. пер. — СПб., 1836; Девица де Марсан, 1832; рус. пер. А. В. Зражевской — СПб., 1836; Клементина, 1831; рус. пер. в сб.: Рассказы и повести. СПб., 1835, ч. 1; и др.) до литературно-критических статей и философских эссе (Типы или первообразы в литературе, 1830; рус. пер. — Сын отечества, 1832. Ч. 147, № 7. С. 403–419; Что такое истина, 1836; рус. пер. — Московский наблюдатель, 1836. Ч. 6. С. 108–128 и др.); более того, перечень русских переводов дает далеко не полную картину знакомства с творчеством Нодье в России, ибо у многих читателей не было нужды дожидаться появления этих переводов; они читали Нодье в оригинале, и подчас еще не зная подлинного имени автора: ”Есть ли у вас «Jean Sbogar», новый роман, и не русским ли он сочинен? — писал П. А. Вяземский А. И. Тургеневу 20 октября 1818 г. — Жуковскому непременно надобно прочесть его. Тут есть характер разительный, а последние две или три главы — ужаснейшей и величайшей красоты. Я, который не охотник до романов, проглотил его разом”[90]. В русской прессе появляются даже отклики на сугубо специальные труды Нодье — например, очень хвалебная рецензия на ”Начала лингвистики” в ”Журнале министерства народного просвещения” (1835, 4. 5, № 1. С 182–183).
И все же представления, связываемые в умах русских литераторов и читателей с именем Нодье, нельзя назвать определенными, можно лишь выделить некоторые доминирующие черты для той или иной эпохи.
В 1820-1830-е гг. Нодье ”подводится под общее заглавие писателя нового направления, романтика, известного главным образом как автора повестей и романов”[91]; этот облик запечатлен в статье французского поэта и критика А. Фонтане (в транскрипции русского переводчика ”Фонтанея”), опубликованной на страницах ”Сына отечества” в 1832 г.: ”Г. Карл Нодье рассказывает о себе, раскрывает самого себя не только в своих Записках и Воспоминаниях, но и в Поэмах, в Романах, в Повестях: мы узнаем его во всех действующих лицах его творений; везде является он сам, со своими простосердечными наклонностями, со своею любезною ученостию; везде он сам со своею любовию к цветам и старым книгам. Все его герои и героини ботанисты, библиоманы, филологи, все они заговорщики, все изгнанники, все Поэты, все люди с душою восторженною и мистическою; иногда мечтатели; они понемножку все, что есть или чем был творец их”[92]
В конце 1830-х — нач, 1840-х гг. он выступает символом писателя ”старых правил”, противящегося превращению литературы в политическую или торговую сделку; так, по словам С. П. Шевырева, известного своей борьбой с ”торговым направлением” в словесности, ”литература изящная во Франции занимает весьма низкую ступень в жизни общественной. Она совершенно подавлена политикою и промышленностию. Все, что есть талантливого в литературе, все стремится на трибуну и жаждет славы политической <…> Скромному миру художественной литературы Франции остаются верны или писатели бездарные или немногие жрецы искусства, имеющие призвание поэтическое и не волнуемые бурными страстями государственного честолюбия. Сих последних, как Алфред де Виньи, Карл Нодье, очень немного”[93].
Подобные представления о Нодье отразились в сочувственном портрете, который нарисовал в своей книге ”Париж в 1838 и 1839 годах” русский литератор В. Строев. Позволим себе привести этот портрет полностью:”Уж если пошло на стариков, так нельзя не заговорить о Карле Нодье, добром, милом, великодушном, про которого никто не может сказать ничего дурного. Завидна такая старость, утешенная лаврами, общим уважением и собственным сознанием спокойной, чистой совести. Нодье прошел через эпоху, которая на всех своих действователях оставила бесславные пятна; он спас свою репутацию и вынес ее чистою из революционной грязи. Преданный Бурбонам, Нодье написал оду против Наполеона и принужден был бежать в Швейцарию. Там скитался он много лет, без крова, без куска хлеба, ночуя в монастырях, роясь в монастырских архивах и библиотеках, и приобрел разнообразные, обширные сведения, которые доставили ему впоследствии славное имя. При возвращении Бурбонов и он возвратился во Францию; никогда ничего не просил, как другие эмигранты, и ничего не получил за долгие страдания, за свою непоколебимую преданность. Вступив в редакцию Журнала Прений, он посвятил перо делу законных монархов. Как политический писатель, он мало известен во Франции; но славится как романист. Нодье проникнут мыслию, что наша эпоха, прославленная такими успехами просвещения, ничем не лучше предыдущих, что наша цивилизация влечет за собою бедствия, новые нужды, не знакомые прежде человечеству. Он уверен, что Франция пошла по ложному пути и, под блеском учености, промышленности, скрывает новые раны, которых не было в века, менее просвещенные. Эта мысль проглядывает во всех его сочинениях, и особенно в
После 18 брюмера молодой дворянин-роялист смог вернуться из эмиграции в родной замок. Возобновляя знакомство с соседями, он повстречал Адель — бедную сироту, воспитанную из милости…
Повесть французского романтика Шарля Нодье (1780–1844) «Фея Хлебных Крошек» (1832) – одно из самых оригинальных и совершенных произведений этого разностороннего писателя – романиста, сказочника, библиофила. В основу повести положена история простодушного и благородного плотника Мишеля, который с честью выходит из всех испытаний и хранит верность уродливой, но мудрой карлице по прозвищу Фея Хлебных Крошек, оказавшейся не кем иным, как легендарной царицей Савской – красавицей Билкис. Библейские предания, масонские легенды, фольклорные и литературные сказки, фантастика в духе Гофмана, сатира на безграмотных чиновников и пародия на наукообразные изыскания псевдоученых – все это присутствует в повести и создает ее неповторимое очарование.
Шарль Нодье — фигура в истории французской литературы весьма своеобразная.Литературное творчество его неотделимо от истории французского романтизма — вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял особняком. Он был современником двух литературных «поколений» романтизма — и фактически не принадлежал ни к одному из них. Он был в романтизме своеобразным «первооткрывателем» — и всегда оказывался как бы в оппозиции к романтической литературе своего времени.Первый роман Ш. Нодье «Стелла, или Изгнанники» рассказывает о французском эмигранте, нашедшем любовь в хижине отшельника.
Шарль Нодье — фигура в истории французской литературы весьма своеобразная.Литературное творчество его неотделимо от истории французского романтизма — вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял особняком. Он был современником двух литературных «поколений» романтизма — и фактически не принадлежал ни к одному из них. Он был в романтизме своеобразным «первооткрывателем» — и всегда оказывался как бы в оппозиции к романтической литературе своего времени.«Все вы… слыхали о „дроу“, населяющих Шетлендские острова, и об эльфах или домовых Шотландии, и все вы знаете, что вряд ли в этих странах найдется хоть один деревенский домик, среди обитателей которого не было бы своего домашнего духа.
Шарль Нодье — фигура в истории французской литературы весьма своеобразная. Литературное творчество его неотделимо от истории французского романтизма — вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял особняком. Он был современником двух литературных «поколений» романтизма — и фактически не принадлежал ни к одному из них. Он был в романтизме своеобразным «первооткрывателем» — и всегда оказывался как бы в оппозиции к романтической литературе своего времени.В романе «Жан Сбогар, история таинственного иллирийского бандита», словно в фокусе, сосредоточено все то новое в литературе, что так пленяло читателя 1820-х годов в произведениях романтиков.
Шарль Нодье — фигура в истории французской литературы весьма своеобразная.Литературное творчество его неотделимо от истории французского романтизма — вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял особняком. Он был современником двух литературных «поколений» романтизма — и фактически не принадлежал ни к одному из них. Он был в романтизме своеобразным «первооткрывателем» — и всегда оказывался как бы в оппозиции к романтической литературе своего времени.Максим Одэн, рассказчик новеллы «Адель», вспоминает о своем участии в деятельности тайного итальянского общества и о прекрасной мадемуазель де Марсан, которая драматично связала свою судьбу с благородной борьбой народов, сопротивлявшихся захватам Наполеона.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
В сборнике представлены основные этапы ”библиофильского” творчества Шарля Нодье: 1812 год — первое издание книги ”Вопросы литературной законности”, рассказывающей, говоря словами русского критика О. Сомова, ”об уступке сочинений, о подменении имени сочинителя, о вставках чужих сочинений, о подделках, состоящих в точном подражании слогу известных писателей”; 1820-е годы — статьи (в первую очередь рецензии) в периодической печати; 1829 год — книга ”Заметки об одной небольшой библиотеке” (рассказ о редких и любопытных книгах из собственного собрания); 1834 год — основание вместе с издателем и книгопродавцем Ж. Ж. Тешне журнала ”Бюллетен дю библиофил” и публикация в нем многочисленных библиофильских статей; наконец, 1844 год — посмертная публикация рассказа ”Франциск Колумна”.Перевод с французского О. Э. Гринберг, М. А. Ильховской, В. А. Мильчиной.Составление, вступительная статья и примечания В. А. Мильчиной.Перевод стихотворных цитат, за исключением отмеченных в тексте случаев, М. С. Гринберга.
Замечательные очерки одного из самых известных книголюбов и библиофилов России, писателя, полная картина жизни российской «глубинки», жизни российской провинции до революции. «Между тем, Россия была полна оазисов, где в тиши и в глуши таились такие сокровища, каких весьма редко можно встретить на (книжном) рынке» (от автора).Описание прекрасных библиотек, сокровищ, которыми обладали русские помещики и которые, в большинстве своем, погибли во время революции.