Чистое золото - [2]

Коля Белов не удержался и свистнул. Козел, подогнув передние ноги, перемахнул через камень и исчез.

Павлик долго ругал Колю, а Тоне навсегда запомнился летящий в светлом небе над рыжим обомшелым камнем зверь, как запоминается четкий и строгий рисунок.

— Все игрушки повесила? Помоги-ка нам! — крикнула с лесенки Лиза.

Тоня спрыгнула с табурета и подала подруге конец бечевки. Лиза укрепила бечевку на стене.

— Красота! — сказала она. — Надежда Георгиевна будет довольна. Она говорила: «Первый послевоенный год встречаем. Постарайтесь, девушки».

— Правда, красиво, — медленно сказала беленькая деловитая Нина Дубинская. — Давно мы так нарядно школу не украшали!

Пестрая бумажная сетка, растянутая под потолком, колыхалась. Свет ламп, пробиваясь сквозь нее, отбрасывал легкие тени.

— Все! — крикнула Лиза. — Тоня, ты говорила, что маме должна помочь? Иди. Мы теперь вдвоем управимся.

Тоня прошла коридор, где слышнее было пение огня в печах, а на полу играли дрожащие отсветы, и спустилась по лестнице.

— Не беспокойся, Маруся, я сама… — сказала она круглолицей девушке и сняла с вешалки свою шубу.

Сегодня в раздевалке было пусто. Старшеклассники уже разошлись. Вот синяя с серым барашком шубка и такая же шапочка Нины, вот новый полушубок Лизы и ее пуховый платок. А меховая шуба — Женина. Женя украшает учительскую.

Входная дверь завизжала. Сначала показался огромный ворох заснеженных еловых ветвей, а затем уже принесший ветви человек.

— Дед Мороз, что ли? — засмеялась гардеробщица Маруся.

Ветви упали на пол. Дед Мороз стоял перед Тоней. Он был высок и тонок. Глаза его блестели смущенно и мягко под тяжелыми седыми ресницами. Не больше восемнадцати лет было этому деду.

— Толя? Ты в лесу был?

— Да… Принес вам веток, — ответил Толя. — Подумал — пожалуй, не хватит, побежите в лес на ночь глядя, а мороз-то забирает…

— Ну, спасибо тебе!.. А я только что на твоего деревянного козла любовалась.

— А! Это я для Степы Моргунова резал…

Анатолий замолчал и начал сосредоточенно рыться в кармане.

— Такой зверь в хозяйстве не пригодится? — спросил он и показал маленького, старательно вырезанного из дерева медвежонка. — Только это не на елку. Это тебе.

— Какой хороший!

Толя Соколов славился в классе как искусный резчик. Каждая девушка мечтала иметь хоть одну вырезанную им фигурку. Но Анатолий дарил свои изделия только малышам, да у Тони собралась целая полочка таких игрушек.

Тоня полюбовалась медвежонком и спрятала его.

— Ты что, уходишь? — спросил Соколов.

— Ухожу. Отдай ветки Лизе. Она наверху с Ниной.

Тоня уже надела шубу и натягивала варежки.

— Постой… — Анатолий прикоснулся к ее руке. — Так давно мы с тобой не говорили… У тебя нового ничего нет?

— Нет, — отрывисто сказала Тоня и потянула к себе входную дверь.

Ветер утих. На высоком небе вздрагивали большие звезды. Под ногами поскрипывал снег. Горы тесно обступили поселок.

Как всегда ночью, горы, дома, деревья казались чужими, незнакомыми, хотя были известны до мелочей.

Тоня с детства любила придумывать всякие истории — то страшные, то грустные, то смешные, и, если возвращалась домой одна в поздний час, всегда воображала себя усталым путником в незнакомом месте.

Путник идет и дивится: куда же это я забрел? Какие сердитые огромные горы, высокие черные деревья, крепко запертые дома!.. Постучаться бы, да боязно. Вдруг откажут хозяева в ночлеге…

Печальные мысли «путника» обрывались у маленького крылечка. На вопрос матери: «Ты, Тоня?» — «путник» отвечал: «Я, мама», и, входя в тепло и свет родного дома, Тоня наспех доканчивала свою историю. Кончились мытарства «путника». Отыскал он пристанище.

Иногда игра продолжалась за чаем, и Тоня невпопад отвечала матери, вглядываясь в ее лицо чужими глазами. «Чисто живут, — думал «путник». — И женщина какая славная! Забот, видно, у нее немало, а в доме порядок».

Так, на мгновенье увидев свой дом и родных со стороны, Тоня сильнее чувствовала кровную, живую связь с ними. В эти минуты она, не щедрая на ласку, прижималась к плечу матери, шутила с отцом.

Но сегодня Тоня была далека от привычной игры. Выйдя из школы, она отчужденно оглядела поселок, стиснутый горами, и даже подумала с горечью: «В диком месте живем… А променяла бы я это «дикое место» на какое-нибудь другое? — тут же с упреком спросила она себя. — Нет, нет, ни за что!»

Глубоко засунув руки в рукава полушубка, Тоня шагала к дому, сосредоточенно думая о своем крае, о семье и о Павлике — потерянном друге.

Ей снова казалось, что она раскрывает давно прочитанную книгу. Отдельные воспоминания возникали точно маленькие, ярко раскрашенные картинки. Одна картинка вызывала другую, и все они заставляли все дальше и дальше уходить по длинной, извилистой дороге в таинственный край детства. В этом краю шумела буйная трава. Когда-то примятая Тониными босыми ногами, она выпрямилась теперь и скрыла маленькие детские следы. И светлая вода в речке, где купались ребята, ушла далеко к морю, и ветер, которому они радостно подставляли лица, давно улетел.

Прииск Таежный, где жили Тоня и Павлик, раскинулся в глубокой котловине. В одном логу стоял поселок, в другом — шахты.