Чисто рейнское золото - [4]

, но он никогда не приходит в ужас. Уж его-то не запряжешь. Пока его машина работает, он болтает с птахами[5] или трахается, извини. Но как назвать того, кто даже не знает, кого трахает? Я-то знаю, как я его назову. А ты, папа, в долгах по горло. Тебе нужна громадная сумма для этих громадин. И согласно Адаму Ризу[6], выплатить ее ты никогда не сможешь. Машина заменяет большое количество взрослых рабочих еще большим количеством нуждающихся, которым теперь нечего делать. Они даже не запасные войска, безопасные войска, они просто в опаске, что они теперь ничто и ничего больше не стоят и у них нет денег. Образованные рабочие, и если бы они были доступны в форме гномов или же совершенно несподручны, как великаны, у которых в тумане не видно другого конца, если смотреть на них снизу вверх – это, кстати, точно как в нашем новом доме, он настолько большой, что снизу в тумане не видно крыши, в туманном доме[7] (что толку в доме, если его нельзя увидеть целиком), если прежде всего его не могут увидеть другие и позавидовать нам? ну да, великаны, гномы, машины, вода, туман, дождь, лес, звери, всех этих тварей из-за их неквалифицированного труда легко заменить машинами, которые даже не могут петь, как лесные птахи. Они вообще ничего не могут, эти машины. И все-таки людей заменяют, даже когда не осталось уже ничего, что могло бы их заменить, одного другими, многих всеми, всех немногими, образованных необразованными и обратно, необразованных образованными, взрослых детьми, обученных необученными и обратно, необученных обученными, как будет нужно, никто из них ничего не предполагает, но кто-то же все располагает. Говорим им, что делать. Многие трудятся, один поручает. Я знаю: не ты, папа! У тебя долгов больше, чем волос на голове. Ты хочешь прикарманить то, что выплюнула твоя человеческая машина. Ты не хочешь выплачивать долг и говоришь еще, что виноваты другие. Только не ты. Всегда другие, ты делаешь долги, но караешь вину, которая оказывается на других. Ты делаешь, что хочешь. А больше всего ты хочешь получить профит, после того, как заменяешь одних другими, мужчин женщинами, женщин мужчинами, детей приборами, из которых раздаются их голоса, все равно, в любом случае, пока никто больше не будет понимать, куда ему деваться, но не переживает, потому что ему все скажут. И ты думаешь, что никто больше не будет понимать, кому ты что должен! Громадную кучу денег, кольцо, невестку, урожай с яблочной плантации, откуда мне знать! Штурм, который ты задолжал человечеству, чтобы ему не пришлось его совершать. Тор устроит по этому поводу турнир, Фрея устроит фейерверк. Но по поводу них никто не проронит ни слова. Но такая вещь как долг, задолженность, долг, который на тебе лежит, такую вещь не положишь в чемодан и не унесешь, как деньги, которые нужно перевести, чтобы его покрыть. Свести концы с концами никогда не удастся, в том числе с самим собой. Бессмысленные сделки, к тому же противоречащие друг другу, кто тут разберется! Я вижу адвокатов! Я вижу трех женщин под землей, мне хватило бы и одной, я бы тут же бросила не-дострой, чтобы заливал дождь, так чтобы они еще и! да, точно, с их вязанием, и что это будет? Даже не шарф, даже не кухонная тряпка! Они глухо шепчут, конечно, накрученные своей мамашей, доброй землей, я как-то ходила к ней, не знаю, что с ней такое, все время на что-то обижена, просто так, а я все еще навещаю землю, дочери на заднем плане, засовывают свои аппараты в гортань и используют по назначению. По мне, так пусть повесятся на своих нитках. Все, что они говорят, мне до одного места. У меня все-таки где-то еще был меч, так я им перерублю их золотую нить, а потом и их самих, всех порублю, все равно терять уже нечего. Все остальное я уже попробовала. Другие пробуют больше, но что толку? Рабочего продать невозможно, но его товар может получить любой. К чему тогда договоры? Я тебе отвечу: потому что ты не должен их выполнять. Ты и правда мог бы сказать об этом раньше! Это так сложно. Работа сделана, но рабочего нельзя будет продать, как обесценившиеся бумажные деньги, и твои договоры тоже теряют силу, папа, просто потому, что тебе так хочется. Над тобой больше никого нет, по твоему приказу возгораются костры, великаны вкалывают, гномы бьют друг другу рожи. Но это все добром не кончится, папа! Мы все знаем, что ты никогда не сможешь выплатить заем, который, кстати, никогда не был выплачен, а лишь обещан. Тебе придется обратиться за помощью к твоим богатым друзьям. Проценты ниже. Но что ты так неуклюж, рискуешь таким наваром, папа, такого я подумать не могла. Что ты попадешь в тиски кредита[8] только потому, что спутался не с той компанией и уже не знаешь, кто это вообще такие. Все равно у тебя и так в планах не было платить, а долг с тебя не взыскать, ты ведь все время странствуешь, все время в пути, сначала ты построил дом, а теперь никогда там не появляешься. Кроме того, хорошая компания тебя не интересует. Не говори ерунды! Если кто-то что и зарабатывает, он этого не получит. Тот, кто освободит невесту, ее не получит, хотя она ему и принадлежит. Белые, черные, серые, сине-зеленые, у этих гномов пород больше, чем у собак! И всем ты должен денег или что-то еще или долг сам по себе! С чем тебя и поздравляю, папа. Ты так устроил, что всем что-то должен, даже самому себе, но чувства долга при этом не испытываешь. Ты просто не чувствуешь своих долгов! Тебя еще спустят с лестницы, но я не знаю, кто! Эта ступень была бы слишком высока для любого, ну да, для тебя, может, и нет, ты ведь как раз с нее спустился. Где тебя нет, есть только смерть. Где ты есть, тоже. Смерть сыта, в конце концов она наступит для всех нас, иначе это не называлось бы концом. Ты упование, утешение, надежда страждущих, но стоит мне заснуть у твоего огня, за которым даже ты не можешь ко мне приблизиться, мне уже будет все равно. Если бы ты не был президентом, ты не мог бы себе всего этого позволить. Если бы ты не был богом, ты бы по крайней мере мог пройти через огонь, который сам же и развел. Целое море жалкой беспомощности, освоенной беззаботности. Ты всегда верил, даже когда делал заказ на постройку твоего безразмерного дома в этом захолустье, название которого я забыла, название, про которое думаешь, что таких мест не бывает, господин президент, только когда все это пропадет, я снова вспомню, так вот ты всегда верил, что можешь все себе позволить, папа, только потому, что ты бог, разрушитель, который преступает закон, который сам установил! Я бы не подумала, что ты уничтожишь всех людей, которым что-то должен, по крайней мере, позаботишься о том, чтобы это случилось, смерть – это же единственное, о чем ты заботишься. Неплохая метода, только вот когда-нибудь исчерпает себя и она, когда никого больше не останется. Запас рабочих неисчерпаем, по крайней мере, он таким кажется, потому что мы их больше не видим, неучи не вымирают, это великанов осталось всего пара штук. Они редкость. А скоро будет всего один, которого, впрочем, тоже порубят на куски, герой какой-нибудь, нет, он развалится сам собой, или другой великан, и все, их род вымрет, так и скажем, в виде исключения, они оказались сломлены не законом. Их можно по головам пересчитать, но задаток на их счет ты не перевел. В конечном счете, прибыли нам это не принесет. Только посмотри, как они ползают вокруг, словно черви, возят, громоздят, раствор мешают, цистернят и водовесят! Ты даже на последние отделочные работы в доме найдешь какого-нибудь идиота! Всегда же так. Президент в канцелярии: особого рода мафия! Бог со странническим посохом: особого рода абсурд! Где его новый дом, а главное, зачем, для чего? Собственная воля как повелитель людей, его желания как его единственный закон? Смешно! Собственная сила как единственная собственность? Ну, мы же видели, к чему это ведет. Народы, слушайте, послушайте хоть раз, по крайней мере! так, они это уже слышали, ну и что? Я наконец-то могу пойти спать. Неудивительно, что ты хочешь домой, папа, в новенький особняк! В твою собственность, никаких вопросов. Когда человек уничтожен вместе с его производительной силой (боже мой, я действительно это написала!), но если я просто это скажу, ты же не станешь меня слушать, папа, итак, если человек с его производительной силой будет уничтожен, он должен будет сломить власть своих собственников. Он только должен сделать это заранее, очень важно это не забыть! Но сделать это могут только великаны. А из них остался всего один. Но ты, бог, кого же должен сломить ты? И что это даст? Ну да, ты сделаешь это со мной, я уже поняла. И человек, герой, разумеется, иначе ничего и не выйдет, этот человек должен меня спасти, свободный человек, святой, должен убрать за тобой говно, причем тут же, не сходив под себя с места, папа, спаситель! Ко мне, да поскорее! спасение и так затянулось, но дело человека есть и будет мертво. Можно уничтожить его порядок, можно забрать у него все, побудить ко всему, но приходит смерть, приходит для рабов и для господ совершенно одинаково, но не все равно, кто кто, они в принципе не равны, смерть приходит для меня и для господина, для спасителя, не ведающего страха, хотя с удовольствием познакомился бы с ним, он парень общительный, чем больше, тем лучше: тот, кто придет, ах, я тоже не знаю, а потом ко всем нам придет смерть. К чему тогда все это? Я даже не знаю, что к чему. Я еще не знаю, что неудивительно. Спаситель будет знать наверняка, что и где он может спасти. Неудивительно! Ничто неудивительно. Кроме того: идея привлечь великанов, поскольку им не нужны машины, не знаю, было ли это так уж разумно. На тот момент да, но потом? Машины рано или поздно дают передохнуть, люди никогда. Разумеется, гномы обиделись, потому что они не выполнили условия, сам знаешь какие, и потому что у них все время все отнимают, что они там наковали. Как им хотелось бы все это оставить себе, но цель работы не в том, чтобы делать ее только для себя. Тогда бы ничего не вышло! Бедные гномики! Чтобы водрузить один-единственный камень, пришлось бы поставить одного на другого штук сто. Нет, так бы ничего не получилось, даже если учесть, что так можно было бы сделать хорошие инвестиции в лестницы и пожарные машины, они, кстати, котируются на бирже, причем неплохо. Ковать золото разумнее. Золото всегда нужно. Момент, а как обстоят дела сейчас, ну да, немного упало в цене, но все еще можно пожировать. Это рафинированные жиры? Ни фига. Золото – это самое-самое. Знаешь что, мы его просто похитим! Но это не так просто, так что это снова должны будут сделать другие. Все они были чисты и невинны, по крайней мере, они так говорят, пока не выковали золото. Каждый получил все, в чем нуждался, что вредило другим, этим они занимаются сегодня. Убивают друг друга, великаны в этом не первые, они стоят на куче убитых, при этом им нет нужды казаться выше, чем они есть. И все же им приходится добывать золото, даже если воровать в какой-то степени опасно, такие вещи отягощают совесть, которой тебе, однако, не удастся оплатить дом, папа! Кто сможет купить хоть что-нибудь на твою совесть, папа! А на копье, на котором ты по глупости все записал, – все время тебе повторяю: никаких письменных свидетельств! – ни один человек, кто планирует стоящий обман, не сможет ничего прочитать. Каждому свое собственное преступление!