Чисто конкретное убийство - [11]

Поиски по «висякам» об исчезнувших людях за последние пять лет дали нулевой результат. Ни одного мужчины среднего возраста — или старички, или молодежь, или вообще женщины. Если бы не то, что всякий мог пойти и поглядеть, даже пощупать идеальный скелет без головы, никто бы в его существование не поверил.

Дело зашло, в тупик и на время отправилось в архив, к окончательному отчаянию комиссара Анджея Возняка.

После чего минуло еще пять лет.

* * *

— Слушай, у меня жуткая проблема, — сказала мне расстроенная Баська, моя подруга, выпутывая из-под ног многоопорную трость с колесиками для инвалидов, которая, на мой взгляд, была ей нужна как собаке пятая нога. — И вообще я не знаю, что с этим подарком судьбы делать. На свете нет ничего хуже наследств. Я надеюсь, что ты мне поможешь.

— В жизни не получала никаких наследств, поэтому не уверена, — задумчиво ответила я. — У меня опыта нет. А в чем проблема?

— Но я знаю, что у тебя был дачный участок. Обыкновенный такой, их на работе давали. Ну, был или нет?

Я задумалась.

— Ну, вообще-то да. Только у моей родни, а не у меня. У дальней родни, но иногда и я там копалась. Они мне портили все, что я там сажала, поэтому мне быстро надоело, зато я все мстительно помню.

— А что тебе портили? — полюбопытствовала Баська и наконец отцепилась от трости, устраиваясь поудобнее на стуле у меня на террасе. Трость она осторожно поставила у раскладного столика.

— Например, лимониум, — ответила я, скептически глядя на ее усилия. — На кой черт ты ее носишь с собой? Нога у тебя давно срослась.

— Ну, не так уж давно, но все же. Факт. И в машине мне ее приходится прятать, чтобы дорожная полиция не приняла меня за инвалида, потому что сразу же начнут докапываться. Зато в каждой толчее мне уступают место, речи не идет, чтобы я в очередях стояла… разве что в поликлиниках.

— В поликлинике, да еще платной, даже инвалида на коляске не пропустят…

— Ну, в таких притонах разврата я бываю редко, она мне помогает в совсем других областях. И что этот лимониум?

— Ну, ты это растеньице знаешь. После высаживания ему нужно прорастать в темноте, под прикрытием, и пересаживают его только после того, как он немножко подрастет. Я его плотно так посадила в обувной коробке, крышкой накрыла и даже камни сверху положила. И первым делом кто-то примчался и старательно открыл коробку, только ростки проклюнулись. Конечно, все пошло псу под хвост, потому что у меня не было времени туда наведываться. Когда я приехала, всю мою рассаду уже черти побрали.

— Какого рожна они открывали коробку?

— А по доброте сердечной. Чтобы цветочек грелся на солнышке.

— И что?

— Ну, я этого доброхота не убила хотя бы потому, что ведать не ведаю, кто это был. Была, вернее. Наверняка какая-то из баб. А потом они проредили мне кущи бессмертников, а я хотела именно заросли. Как я могу такое забыть!

— Вот именно что заросли, — вздохнула Баська. — Нет, забыть не получится… Я вот как раз получила в наследство заросли и не знаю, что с ними делать.

Мы с ней пили чай на терраске, только ни на какой не на даче, а просто в моем собственном доме, на обычном маленьком жилом участке. Маленьком, потому что на больший у меня не хватило денег.

Баська была моложе меня на десять лет; она являла собой весьма оригинальную и красочную личность. Фамилия у нее была аристократическая, семья, некогда огромная, ныне резко уменьшилась, а сама Баська много раз убегала из дому довольно нетипичным образом: не тайком, а совершенно явно, заявляя, что убегает из дому и вернется когда захочет. Возвращалась она, конечно, в разном состоянии: то голодная и грязная, то с наградой за спасение утопающих или ребенка на пожаре, то с целым состоянием, выигранным в покер у профессиональных «катал», но никогда не больная, зато всегда страшно довольная. Каким чудом при таком образе жизни она умудрилась сдать экзамены на аттестат зрелости, никто не понимал, тем более — закончить автомобильный техникум.

Разве что в техникуме она никуда не убегала, потому что убегать было неоткуда: никто ее не стерег — она уже была совершеннолетняя.

Ногу она недавно сломала на катке. На коньках она каталась отлично, но никогда не лезла ни на какие конкурсы-соревнования, тем более на тренировки. Она просто ненавидела спорт, принуждение и систематичность. Иногда она работала шофером, иногда — автомехаником, временами — даже моделью, представляя вечернюю и бальную обувь, поскольку ноги у нее были потрясающие. А иногда вообще ничего не делала.

Баська твердо решила, что замуж она никогда не выйдет, и свято придерживалась этого решения, невзирая на то, что каждый ее обожатель осатанело рвался в брак, словно внезапно ослеп. Невозможно понять, зачем им нужна была жена, которая не умела готовить, не терпела никаких уборок в доме, не хотела иметь детей, за всю жизнь в руках не держала ни утюга, ни иглы и вообще была безумно расточительна, а приданого за ней не давали.

К тому же водила машину лучше, чем все они, вместе взятые.

Я знала ее много лет, и мне все больше казалось, что ее беззаботность — одна лишь видимость, и Баська словно ходит по тонкому льду. Что-то ее снедало изнутри, но она старательно скрывала, что именно, а я не пыталась лезть ей в душу. Иногда мы с ней виделись ежедневно, иногда — раз в год, обычно без всякого повода, исключительно для удовольствия. На сей раз повод был: Баська примчалась за советом.