Чисто еврейское убийство - [3]

Потому я и не спешила с посещением местной израильской достопримечательности — кибуцов, так как колхозов я и в Ленинградской области навидалась предостаточно, а разницу в материальном уровне принципиальной не считала.

Но когда многие мои знакомые стали приезжать из кибуцов, где провели несколько дней в неге и покое и рассказывали об условиях отдыха, и это все при том, что не надо платить за полет в какую-нибудь там Пальма-де-Мальорка, я призадумалась и, наконец, решилась.

Поехали мы компанией из восьми человек. Мы с Денисом, моя знакомая Тамара с мужем Йоси. Друг Йоси, Давид, журналист и художник-любитель, с подругой Паолой, скандинавкой, плюс еще одна пара молодых людей, Рон и Марк, музыканты, о которых мы подозревали что они гомосексуалисты, но кому это интересно…

Тамара работала в агентстве путешествий и поэтому, как только у меня возникла идея провести отдых в кибуце, я позвонила ей. Она тут же нашла для нас пару мест в живописном кибуце «Сиртон», что в переводе обозначает отмель и сообщила, что подвозка входит в стоимость путевки.

Мы все набились в небольшой микоравтобус, принадлежащий Йоси и поехали. Рон щипал струны гитары, Паола курила с невозмутимым лицом, а Денис во всю спорил с Давидом о каких-то компьютерных проблемах (ну не надоело ему на работе?). Марк все время копался в своей объемистой сумке, доставая поминутно то бритву, то носки. Наконец он нашел то, что искал — сотовый телефон и стал названивать на протяжении всей дороги, ведя абсолютно бессмысленные разговоры. Что поделаешь, мобильник — это бич современного общества. Хорошо бы запретить пользоваться им в общественных местах. Ну вроде курения. Хочешь поговорить — иди в курилку, там травись и трепись на здоровье…

Я сидела возле Йоси и он, влюбленный в север Израиля, не переставал показывать мне великолепные места. Родом он был из Афулы, вокруг которой расположена добрая сотня кибуцных хозяйств, поэтому он прекрасно знал местные достопримечательности. Проехав банановые плантации, карповые пруды, мы выехали на главное шоссе под названием «линейка». Йоси крикнул:

— Пристегните ремни, иду на взлет! — и мы помчались навстречу приятному недельному ничегонеделанию.

Вечером, нарядившись в самое-самое, вся наша компания направилась в спортивный зал на окраине кибуца, чтобы участвовать в пасхальном седере.

Зал преобразился. Во всю его ширину стояли длинные столы, накрытые белоснежными скатертями. По центру расположились большие тарелки, на которых лежали традиционные кушанья: кусок курицы, обжаренной до золотистой корочки, половинка яйца, тертый хрен, салат-латук. Все это были символы изгнания евреев, напоминание о десяти казнях египетских и прочее, и прочее. Рядом с тарелками, на равном расстоянии высились бутылки со сладким пасхальным вином для благословения.

Нам достался столик в четвертом ряду от импровизированной сцены. Напротив сидела большая семья, состоящая из родителей и семи детей. Младшая была больна болезнью Дауна. Вместе с тем, девочка была разряжена, как кукла и невооруженным взглядом было заметно, что она является любимицей семьи.

Мы разговорились. Уже немолодую кибуцницу звали Анат, оказалось, что у нее пятеро детей своих и двое приемных. Муж работает скотником в коровнике, а она — воспитательница в детском садике. Все у них хорошо, вот только дочку приходится часто возить к врачу в город.

— Вся ваша семья живет в кибуце? — поинтересовалась я.

— Нет, — ответила она, привычным движением вытирая дочке рот, — мужа родственники — в Америке, а моя мама умерла год назад и теперь сложно покидать кибуц.

— Почему?

— Раньше мы останавливались у мамы, когда ездили к доктору. А сейчас в квартире живут другие люди…

— Понимаю, — кивнула я, — у вашей мамы было съемное жилье.

— Да нет, — она пожала плечами, — у ней была своя квартира. Просто кибуц приказал отдать ее.

— Что? — от удивления у меня пропал дар речи.

— По нашим правилам, кибуцник не имеет право иметь свою квартиру и машину. Если квартира досталась по наследству, то наследник обязан ее продать, а деньги отдать в общий котел…

— Но это же ваша квартира! — возразила я.

— А вы знаете, сколько стоит кибуцу содержание такой семьи, как наша? Мои дети смогут учиться бесплатно в университетах. Могла бы я дать им образование, если не кибуц?

Ее дочка стала громко бить ложкой по столу, Анат повернулась к ней, а я сидела ошеломленная. Передо мной во всей своей красе предстала психология муравейника. Кибуц — вот основа, процветанию которого должны посвятить себя его члены. А совсем не семья. Не папа с мамой. Каких же винтиков растят здесь, в этой обстановке всеобщего равенства и благополучия?!

На сцене в правом углу зала уже началось представление. Девочки в коротеньких юбочках из соломки и в черных париках-каре исполняли египетский танец на музыку из клипа с Майклом Джексоном. Ладони танцовщицы держали параллельно полу и резко поворачивались во время танца так, что сидящим в зале были видны их профили, точь-в-точь, как на фресках, украшавших саркофаг Тутанхамона.

Им вторили мальчики, в золотых нагрудниках и с плетками в руках. Как я поняла, это были надсмотрщики на пирамидах. Танец почему-то принял эротическую окраску и с последними тактами музыки подростки оказались лежащими друг на друге. Зал разразился аплодисментами.