Чисто альпийское убийство - [4]
Властительница ярко освещенной сцены заиграла какой-то особенно темпераментный пассаж. Музыка звучала все выразительнее и выразительнее, казалось бы, в преддверии скорой развязки — и вот уже гремят заключительные аккорды, яркие и многозначительные. Публика безмолвствует, до конца не уверенная, что это финал. Два-три смелых, однако не слишком сведущих меломана нерешительно хлопают, и кто-то даже кричит «Браво!»…
— Давай теперь пробираться на наши места, — шепнул Инго своей спутнице и принялся поднимать с сидений обитателей четвертого ряда. Люди вставали с явной неохотой, и молодой человек беспрестанно бормотал извинения. Но на самом деле тишина на сцене не означала конца произведения. Господин Шопен позволил себе роскошь сделать в самой середине вещицы двухтактную паузу, после чего скерцо продолжилось. Со сцены понеслось тихое пир-рили-по-о-пир-рили, Инго Штоффреген остановился и застыл в вынужденной позе. Икры бедолаги вот-вот готова была свести судорога, кроме того, его снова прошиб пот. Обратно уже не пойдешь — поднятые зрители поторопились снова сесть. Три гладковыбритых «галстука» досадливо подняли брови и демонстративно вздохнули. Несмотря на всю неловкость положения, Инго не оставалось ничего другого, кроме как продвигаться дальше, к одному из свободных мест. Пронзенному стрелой Амура «железному человеку» предстояло преодолеть дистанцию совершенно неспортивного свойства. Покорить коварнейшую из горных вершин, покрытых вековыми льдами, ему далось бы не в пример легче.
С четвертого места поползло вверх румяное и гладкое, как у ребенка, лицо мужчины средних лет, с пятого взмыла чья-то морщинисто-небритая физиономия, с шестого воспарил крючковатый нос… Вот перед глазами Инш дрожит желтоватая борода в наборе со стариковскими свинячьими глазками… Вот в полутьме сверкнули два пронзительно-голубых глаза… Вот тут обитает рыжеватый блондин, усатый и в очках… А там — маленькая девочка, которая не захотела встать, а лишь подогнула ноги. И уже в столь нежном возрасте дитя владеет искусством вздыхать подчеркнуто тихо и изможденно, как вздыхают взрослые в тех случаях, когда их беспокоят в самом разгаре наслаждения.
— Простите, простите, простите, — говорил Инго Штоффреген каждому, кого побеспокоил. Произнести это слово ему пришлось не менее одиннадцати раз, в том числе и в адрес дамы в длиннющем вечернем платье и с еле слышно позвякивающими серьгами в ушах, между челюстями которой перекатывалась жевательная резинка. Вынув изо рта липкий шарик, ближайшая соседка по ряду беззвучно произнесла какое-то двусложное слово. И вот они наконец, два заветных места. Оглянувшись и поисках своей спутницы, молодой человек вдруг обнаружил, что Габи не пошла вслед за ним, а стоит на прежнем месте, в проходе, глядя куда-то в потолок. «Теперь из-за нее людям придется снова вставать», — поморщился Инго. Слегка нагнувшись, чтобы откинуть сиденье кресла, он вдруг почувствовал страшную боль в спине, однако не успел понять, что случилось. Он зашатался и повалился на пол, и уже в момент падения беднягу было не спасти, сказал бы любой доктор. От Инго Штоффрегена осталось лишь прекрасно натренированное тело и столик в «Пиноккио», зарезервированный на две персоны.
2
— Пропустите меня, я врач!
Лишь в тот момент, когда в дальней части зала раздался этот решительный молодой голос, Пе Файнингер окончательно прервала исполнение скерцо Фредерика Шопена. «Бромм-бромм-пирр-пирр-пи-п…» — примерно так звучали теперь осколки разбитой мелодии.
А ведь до этого все шло как нельзя лучше. Даже музыкальный критик, сидевший в первом ряду с каменным лицом, после начальных тактов расплылся в блаженной улыбке и лишь потом сделал несколько пометок в блокноте. Публика была настроена доброжелательно, зал заполнен до отказа — возможно, это объяснялось тем, что зрители ждали от пианистки очередной эпатажной выходки, может быть, даже небольшого скандальчика. И вдруг посреди сто тридцатого такта скерцо (исполнение которого, собственно, не терпело никаких помех, даже еле слышного шепота или кашля) в зале вдруг зародилось неясное волнение, начались возня и шепот, и пианистка поначалу приписала это своей провокационной манере исполнения. Однако после выкрика «Я врач!» концерт был безнадежно сорван. Сняв свою знаменитую ядовито-зеленую шляпу, госпожа Файнингер вгляделась в размытую людскую массу, начинавшую ворчать, как потревоженный зверь. В чем дело, сразу понять не удалось — в зале было слишком темно, однако гул усиливался, на пол валились сумочки и программки, чьи-то быстрые шаги то приближались, то удалялись, и тут и там даже раздавались сдавленные крики испуга. В крайних рядах наметилось брожение, несколько человек вскочили с мест, побежали к дверям и, распахнув их, вылетели в фойе. Обитателям балкона, заполненного до отказа, как и партер, конечно, было видно побольше, чем сидевшим внизу. Одна дама с верхнего яруса, чью голову венчала высокая прическа а-ля Мардж Симпсон, в возбуждении показывала пальцем на какое-то место в первых рядах партера, а потом закрыла лицо руками. Отголоски ее хрипловатого вскрика еще некоторое время витали в помещении, затем все захлестнуло лавиной паники. Гортанные вопли ужаса, вавилонские обрывки фраз и обрубки слов и снова резкие — стаккато — крики растерянности. Какофония разрозненных звуков нагнеталась все сильнее, в темпе крещендо перерастая в бурлящий хаос. Родители хватали за головы детей постарше, с любопытством поглядывавших вниз, и с силой отворачивали их в сторону, а маленьких брали на руки и уносили прочь. Сидя за роялем, пианистка так и не смогла уловить, что же так испугало обитателей галерки, поэтому встала и медленно подошла к рампе, как обычно делала, принимая овацию. Фоторепортер одной из газет, сидевший в первом ряду, навел на нее объектив и несколько раз щелкнул камерой. В зале вспыхнул свет, и Пе Файнингер, стоя у рампы, слегка наклонилась вперед.
В разгар зимнего сезона известный альпийский курорт внезапно превратился в арену опасных, пугающих событий.Начало положено загадочной смертью датского горнолыжника во время прыжка с трамплина.Несчастный случай? Но почему один из свидетелей упорно твердит, что слышал выстрел? Ведь погибший явно не был застрелен…Городок лихорадочно обсуждает случившееся, а гаупткомиссар уголовной полиции Еннервайн начинает расследование. Его бригаде необходимо разорвать цепь таинственных происшествий, неразрывно связанных с анонимными сообщениями.
Моунтинскай — частный курорт, раскинувшийся среди гор, снега и первозданной, нетронутой природы. Флаеры пестрят рассекающими небо горами, заголовки соблазняют заманчивыми предложениями, счастливые отзывы отдыхающих лишают всяких сомнений. Моунтинскай — идеальное место! Чтобы разочароваться в нем, нужно быть либо снобом, либо проснуться посреди ночи от крика и осознать, что кого-то из гостей отеля не хватает. Что происходит, когда пропадает человек? Что происходит, когда идет борьба за землю? Что происходит, когда в расследование оказываются втянуты студенты? Всем известно: за одной тайной стоит сотня других, соседствующих с шокирующими открытиями.
В четвертой книге главными героями станут Оливер и Барбара Уинстер, которым, на счастье ФБР, даже не придется притворяться, чтобы сыграть супружескую пару. Они вынуждены будут отправиться в Палм-Бич, где в фешенебельном квартале похищают молодые пары. Удастся ли им избежать этой участи или, чтобы поймать мышку, придется самим стать наживкой в мышеловке? И что все это время будут делать Питер и Кетрин, особенно после того как тайны Кет, наконец, раскрылись…
Доктор Ватсон – верный друг и «летописец» несравненного Шерлока Холмса – просматривает заметки в своей записной книжке и вспоминает занимательные происшествия, которые остались неизвестными читательскому миру…Так рождаются под пером нашего современника Н.М. Скотта четырнадцать историй о знаменитом сыщике. Написанные с юмором и стилистически точные, они великолепно передают особенности криминалистики и атмосферу викторианской Англии конца XIX – начала XX века.
Мрачные семейные предания не дают спокойно спать обитателям родового особняка - их держит в страхе зловещий призрак ("Дом на Локте Сатаны"), а странные события в поместье настолько тревожат его хозяина, что он обращается за помощью к доктору Феллу, умнице и любителю головоломок ("Темная сторона луны").Содержание:Дом на Локте СатаныТемная сторона луны.
В небольшом прибрежном городке в Англии происходит убийство. Собака хозяина указывает на одного из гостей как на убийцу. Раскрыть преступление помогает католический священник отец Браун.© azgaar, fantlab.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Окрестности городка Конкарно в Бретани издавна любимы художественной богемой, – еще бы, ведь там когда-то жили и творили великие импрессионисты…Но на этот раз кто-то использовал искусство совсем иного рода, – искусство убивать и оставаться незамеченным.Кому же помешал безобидный старичок Пьер-Луи Пеннек, любимец останавливавшихся в его отеле «Сентраль» парижских знаменитостей? И ведь это убийство – лишь первое, за ним следует другое, на первый взгляд – столь же немотивированное…Вечно недовольный жизнью комиссар Жорж Дюпен, переведенный в «глухую провинциальную дыру» из Парижа, начинает расследование – и скоро понимает: на самом деле, в маленьком бретонском городке кипят такие страсти и царят такие нравы, что и в столице нечасто встретишь подобное…
Вот она, настоящая Бавария: изумрудные луга, высокие горы, упитанные коровы, преуспевающие молочные хозяйства. Здесь все счастливы и довольны жизнью, и даже полицейского комиссара Клуфтингера больше всего заботят затейливые немецкие блюда, которые отлично готовит его супруга, и игра на барабане в деревенском оркестре. Но однажды прямо к неторопливому семейному ужину комиссара подоспело известие о загадочной гибели работника большого молокозавода. Кто же решился нарушить баварскую идиллию? Комиссар начинает расследование и скоро понимает: стандартные методы здесь не подходят.