Чистилище - [10]

– Сорокин моя настоящая фамилия, Ефим Николаевич. И от своих прошлых показаний я не отступлю.

– А почему в камере представились инструктором РККА? Да ещё и подследственному Фомину ключицу сломали.

– Может, я и есть инструктор РККА и служу в секретном подразделении? Настолько секретном, что не имею права разглашать сведения о себе.

– А вы интересный фрукт, – наконец произнёс сидевший в тени незнакомец. – Позвольте представиться: первый заместитель наркома внутренних дел СССР Михаил Петрович Фриновский.[1] Я тут, честно говоря, немного по другим делам заезжал, но встретил Василия Иосифовича, который рассказал мне о вашем случае. И он меня заинтересовал. Не каждый день к нам попадают путешественники во времени, так что решил заглянуть на допрос. Конечно, в фантастические истории такого рода поверить достаточно трудно, но, что интересно, даже по отпечаткам пальцев следствию пока не удалось выяснить ваше прошлое. Словно и в самом деле прибыли из XXI века. Кстати, как там, в будущем? Через сколько лет коммунизм установится на планете?

Издевается, что ли, или впрямь интересуется? Во всяком случае, по его непроницаемой роже трудно было определить.

– Хотите правду? Что ж, слушайте.

И вкратце рассказал, что через четыре года на СССР без объявления войны нападёт фашистская Германия. Что самая кровопролитная война в истории продлится почти четыре года и мы потеряем 20 миллионов людей. Однако Советский Союз восстанет из руин и станет одной из сильнейших держав в мире, во многом благодаря своему ядерному статусу, а нашим главным соперником будет ещё одна ядерная держава – Соединённые Штаты. Что в странах Восточной Европы установится социалистический строй. Что в 1953-м не станет Сталина, а ему на смену придёт Хрущёв, который тут же возьмётся за развенчание культа личности вождя народов и реабилитацию невинно репрессированных (ну извини, Никита Сергеич, ежели я тебя подставил). О расстреле Берии, как и о высшей мере его предшественнику Ежову, я решил умолчать, мало ли… Что затем Хрущёва сменит Брежнев, это будут самые спокойные годы в истории СССР. Пусть «эпоха застоя», однако многие мои современники пенсионного возраста, да и некоторые помладше, не отказались бы в неё вернуться.

Что в середине 80-х Горбачёв затеет перестройку, которая станет началом конца моей страны, а довершит всё Ельцин. Наши бывшие союзники по соцлагерю тут же переметнутся на сторону новых, западных «друзей». И Россия, которая скатится до состояния страны третьего мира, реально станет колоссом на глиняных ногах, и лишь наличие ядерного арсенала всё ещё будет оставаться сдерживающим фактором.

– А затем Ельцина сменил выдвиженец силовых структур Владимир Путин, и страна начала укреплять свои позиции на международной арене. На момент моего попадания в это время Путин был у власти, почитай, семнадцатый год, если не считать четыре года символического нахождения в роли Председателя Правительства Российской Федерации, когда он всё так же, по существу, управлял страной.

На какое-то время в допросной воцарилась тишина. Я даже слышал раздающиеся за дверью шаги надзирателя.

– Да-а, интересные вещи вы нам рассказали, гражданин Сорокин, – нарушил молчание Фриновский. – Записал всё, Шляхман? Что же это, выходит, товарищ Сталин устроил культ личности? И якобы невинных людей велел расстреливать и ссылать в лагеря?

– Не все из них, конечно, были невинными, но сотни тысяч пострадали ни за что. Если верить нашим историкам, – тут же добавил я.

– Историкам, значит… Ну-ну.

Фриновский поднялся и, заложив руки за спину, остановился в метре от меня. Мне пришлось глядеть на него снизу вверх. Ничем с виду не примечательное лицо чуть полноватого человека с короткой стрижкой. Вот только в глазах сквозил такой металл, что я словно почувствовал исходящий от этого человека могильный холод.

Не успели в моей голове промелькнуть все эти мысли, как короткий боковой удар в скулу отправил меня на цементный пол. Ох ты ж ни хрена себе, ударчик-то у этого козла поставленный. А под глазом, чувствую, уже наливается гематома. Медленно поднявшись, посмотрел на как ни в чём не бывало стоявшего в прежней позе Фриновского.

– Вот как с такими надо, Шляхман, а ты всё политесы разводишь, – процедил заместитель Ежова, не сводя с меня ледяных глаз. – Он тебе тут сказки рассказывает, а ты и уши развесил. Я этих паскуд за версту чую, ещё с революции, и ставил к стенке без всяких рассусоливаний.

Я слушал его и думал: врезать сразу в ответку или обождать? Они-то привыкли иметь дело с безропотными подследственными, а я молча терпеть насилие над собой не намерен. И по хрен, что отметелят до потери пульса, зато будут знать, как поднимать руку на российского спецназовца.

– Виноват, товарищ заместитель народного комиссара! – вытянулся в струнку следак.

– Виноват… Разучился допросы вести? Я по его морде вижу – засланный казачок.

И без предупреждения – ещё один удар. Впрочем, на этот раз я уже ждал такой подлянки, а потому в последний миг уклонился и, не мудрствуя лукаво, зарядил Фриновскому в печень. Тот, выпучив глаза и глотая ртом воздух, стал медленно оседать на пол. Не успел я осознать сам факт того, что применил физическое насилие к самому заместителю народного комиссара, как мне сзади прилетело по почкам.