Чистая бредятина - [29]

Тросья. Сорять.

Вероятно, вы задаетесь вопросом: поскольку мы не можем пользоваться логикой, не можем спорить, не можем определять, — как же нам получить ответ? Что ж, будь вы мной, вас бы это не волновало. Однако вам до меня примерно двух ног не хватает. Поэтому я предлагаю вам сделать то, что делаю я: однажды вечером схрумкайте славную торбу сена и немного овса. Снимите шоры и встаньте в чистом поле, склоните голову и внимательно посмотрите на звезды. И вы поймете, что Бог там есть. Затем, в такой день, когда по–вашему ничего не выходит, остановитесь и задумайтесь над тем же вопросом. И вы поймете, что Бога нет. Для лошади две противоречащие друг другу идеи могут одновременно быть истинными. Именно это отличает меня от вас. Именно поэтому лошадь изобрела не компьютер, но — и знают об этом лишь очень немногие из людей — диван. Как только вы позволите невозможным идеям сосуществовать в мозгу, сразу же окажетесь на пути к совершенному вьючному животному. Вот немножко моего собственного лошадиного здравого смысла: какой бы ответ вы ни избрали в любой данный момент времени, он будет правильным. А если какой–нибудь узкогубый, короткостриженный чистенький всезнайка поставит ваш ответ под сомнение, так ему и скажите: мол, я узнал это от Тоби, говорящей лошади.

Ладоши.

СТАРАЯ ДОБРАЯ ОПЕРА

Значит, опера у нас получает субсидии от Национального фонда поддержки искусств, а Вилли Нельсон и Гарт Брукс, в общем и целом, — нет. Те из нас, кто на их концерты ездят в пикапах, субсидий не получают; субсидии получают те, кто на оперу в «мерседесах» прикатывают.

Джон Эшкрофт, соискатель на должность министра юстиции США, 17 сентября 1997 г.

— У нас проблема. — Главный уполномоченный по улаживанию конфликтов Метрополитэн–Оперы стоял перед директором, как это неоднократно случалось и ранее. Они справлялись с кризисами вместе — с истериками див, случайными неполадками со звуком или путаницей с билетами, — однако на этот раз директор читал на лице коллеги более глубокую озабоченность.

— В чем дело? Ты такой паникер. — Директор откатился в кресле назад и сжал кулак, чувствуя, как ладонь покрывается тонкой пленкой испарины. В другой руке он вертел карандаш.

— Сегодня вечером в оперу приедут люди на «форде–таурус».

Директор крутнулся в кресле и посмотрел в окно. Бессознательно сжатый карандаш треснул пополам.

— Где они оставят машину? — Его глаза обшаривали весь комплекс Линкольн–Центра.

— Наша разведка доносит, что они приедут пораньше, цитирую, «чтобы найти хорошую стоянку».

— Это значит — перед самым входом, чтобы все видели? — Фраза прозвучала не столько вопросом, сколько явной гипотезой.

— Похоже на то. Но это еще не все.

— Что еще? — спросил директор.

— К крыше машины у них будет привязан диван.

Наступила пауза.

— Вы думаете о том же, о чем и я? — спросил уполномоченный.

— Возможно. А ты о чем думаешь? — ответил директор.

— Ну, я думаю: как может людей, ездящих на «фордах–таурус», интересовать опера.

— Именно об этом и я думаю.

— А думать об этом как–то политически некорректно, не согласны?

— Возможно. Но давай будем реалистами.

— Вы думаете, что эти люди, кем бы они ни были сейчас, некогда ездили на «мерседесе»?

— Очень может быть, не так ли? А потом, возможно, у них случился какой–то откат назад. Что, если нам узнать, каким маршрутом они поедут, и по дороге поставить фальшивый щит с рекламой концерта Гарта Брукса — может, «таурус» поедет туда автоматически?

— Здесь возникнет проблема. Туда стекутся тысячи.

— Да, но шоссе тогда очистится для всех «мерседесов», направляющихся в оперу, — сказал директор.

— Эй, а ведь верно… Секундочку. Я сейчас вот о чем подумал. На чем ездит Гарт Брукс?

— На «мерседесе», наверное. О, я понимаю: что, если Гарт Брукс как раз в тот момент будет ехать на «мерседесе», а он повезет его на нашу постановку «Риголетто»?

— Вот именно. Тогда люди на «таурусах» у нас будут сидеть на липовом концерте Гарта Брукса, а сам Гарт Брукс — в опере.

— Какая гадость. Ладно, сделаем так. Ставим липовый щит Гарта Брукса. Говорим, что он появится где–нибудь в чистом поле. Когда туда соберутся все «форды–таурусы», начинаем «Риголетто». А только Гарт Брукс появляется в опере, мы даем ему в руки микрофон и пускай поет. Затем едем в чистое поле, фотографируем, как вся эта толпа в «фордах» и пикапах слушает «Риголетто», и отправляем снимки в Конгресс.

— И что мы с этого будем иметь? — спросил уполномоченный.

Директор улыбнулся.

— Субсидии, — ответил он.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ УПАКОВОК ДЛЯ КОМПАКТ–ДИСКОВ ПОПАДАЕТ В АД

Пылающие врата Ада распахнулись, и изобретатель упаковок для компакт–дисков шагнул внутрь под сатанинские фанфары.

— Мы давненько хотели его себе сюда заполучить, — сказало Воплощение Чистого Зла одному из своих инфернальных подручных, — но решили подождать, ибо он так прилежно трудился наверху, заворачивая компакт–диски в целлофан и эту липкую ленту. Пригласи его на обед и не забудь позвать авторов руководств к компьютерам.

Дьявол исчез, пропустив горячие проявления любви, излитые на изобретателя.

— Сам Вельзевул сильно порезал себе палец, пытаясь распаковать сборник лучших песен Барбры Стрейзанд, — прошептал чертенок.