Чиста пацанская сказка - 3 - [6]

— Это ихний старшой типа? Как там его, говоришь?

— Ну. Гдесу Кабашли. Или, как ему больше нравится, Большой Гдесу. Тьфу, сука, жирное черное гавно с дешевыми понтами… — сплюнул трактирщик. — У нас на Пацанглии такого забили бы кружками… А здесь…

— А че, Нед, здесь с кружками что ли напряг? — воинственно прищурился Марат, подогретый бурбоном до некоторого градуса веселой легкомысленности. — Че мешает-то?

— Ну, не Шниферпуль все же. Тут так не прокатит, сходу затопчут.

— Кто?

— Подвинь жирного, сразу узнаешь — кто.

— И подвину. Не таких двигали, и ниче.

Кабатчик серьезно посмотрел на Марата.

— А знаешь что, чам. Хоть мы и немного выпили, мне почему-то кажется, что ежели ты и свистишь, то совсем слегонца. Пожалуй, я и впрямь поставлю на тебя пару даймов.

— Это в смысле?

Налив по полной, кабатчик двинул Марату его стопарь и торжественно поднял свой.

— А в том смысле, что завтрашнюю доляху забираешь ты. Все, кабак под тобой. Решай мои проблемы, чам, а я уж отмаксаю. Ну, че тормозишь? Сымай вон со стены портяну, будем вписывать тебя заместо новопреставленного. Тока давай сперва накатим. Чиирз!

— Исенеккэ. Фф-фу, крепка… — малость покачиваясь, Марат прошел по половице и сдернул со стены красивую лицензию в засиженной мухами раме. — Держи. А ты как, волокешь в этом деле?

— Чамми, я все же со Шниферпуля, не на ферме вырос. И не всю жизнь за стойкой стою. — маслено блестя нетрезвыми глазами, ухмыльнулся кабатчик, осторожно поливая джином расплывающуюся надпись в графе «совладелец». — Ты эта, лучше скажи, как тебя писать?

Марат задумался. Начинать новую жизнь с расшифровки собственной погремухи явно не катило.

— Вот и давай, напряги умище, раз такой догадливый. Мне как-то обозваться надо, на здешний манер. Как думаешь, «Марат Бугульма» — как по-местному можно вывернуть?

— Ну… «Бугульма» — это просто, «Н» добавить в конце, и всего делов. Бу-гуль-ман, а че, даже на че-то йоббитское смахивает, такое тут в большой цене, да… Так, «Марат»… Марат не годится, из местного только «Майк» более-менее подходит. Будешь Майком?

— Ну щас, я тут еще на майку не отзывался. Еще скажи ТрусОм или Носком. Не, че-то как-то больно по-пидорски и вообще галантерейно.

— Тогда можешь чисто одну первую букву оставить. Тут и так типа принято. Если вторую добавишь, то тебя так и станут погонять, по первым буквам.

— О, это ващще ништяк! — обрадовался Марат. — Если можно чисто буквами, то это в самый цвет. Тогда вторая «Ц», от Цва… неважно, короче. Это че в оконцове выйдет?

— МС. Говорится «Эм-Си». Ну че, так и писать: «МС Бугульман»? Хотя вот что: я тебе вторую «у» на «е» заменю, чтоб окончательно по-йоббитски вышло, знавал я одного хепса с таким погонялом… Во, смотри: МС Бугельман. Ништяк?

— Ага. А ты, рукастый! Слышь, Нед, ты это, раньше часом не у ксивщиков подрабатывал? Че-то есть у меня подозреньице, что малехо позабарывал ты ненужные буквы на разных корках, хе-хе…

— А вот это, глубокоуважаемый Эм-Си Бугельман, вас уже не… Прайвеси, короче. — довольно глядя на свою работу, хохотнул трактирщик. — Давай-ка вешай ксивняк на место, компаньон, да падай за общак, обедать пора.

С отвращением давясь гигантским, но каким-то бумажным на вкус бутербродом, катившим у Неда за нормальный обед, Марат помаленьку качал нового компаньона на предмет оперативной обстановки в окрестностях.

Всех раскладов бармен знать не мог, но основное более-менее растер, тыкая прокуренным пальцем в ветхую рекламу «Все бордели Большого Очка! План-схема для благочестивого пилигрима»:

— Вот смотри, видишь, «Хрюклин» написано? Вот, Кунинг-стрит, переходит в Хрюклин-экспрессвей? Мы с тобой щас вот здесь. Вот Волаэбут-Бей, он чуть подальше. Это все северные доки, они — земля Большого Гдесу. Вот здесь, у моста, есть такая Фуцан-стрит, там кабак «Хата смотрящего Тома», где он сидит со своей шоблой.

— Ниче так деляна… — заинтересованно протянул Марат, выковыривая набившуюся промеж клыков бумагу, из которой в основном и состояла котлета между симпатичными румяными булочками. — Наверное, он нехило собирает с такой деляны…

— Это навряд ли. — хмыкнул трактирщик. — Деляна — да, большая, да только это все доки да пакгаузы. Коммерсов, которые таскают ништяки через эти склады и терминалы, крышуют сами вермишельники, и таких уличных разгильдяев как Гдесу, к этим делам никто никогда не подпустит. Ты что, там рулятся такие бобы, что с ними весь Ивжопейский импекс рядом не валялся.

— Ну, так уж и весь… — малость усомнился Марат, но спорить не стал. — То есть, под этим черным только кабаки типа твоего? Тогда не особо-то и жирный его кусок.

— Ну, не спеши с выводами. Кабаки, шмаровозы, крек, дурь, корявый по мелочи, еще гильдия докеров — думаю, Гдесу неплохо собирает по мелочи. Три больших Крыла, думаю, легко.

— Сколько?! — не поверил провинциальный Авторитет. — Три штуки в месяц?! С этого клочка? Помню, у меня босс с половины Похинхины собирал только в шесть раз больше! С половины целой страны, Нед!

— Какой «в месяц», ты че! — покровительственно заржал трактирщик. — В неделю, чам, в неделю! И ты, вдобавок, больно много ему земли намерил, его деляна — вот, полосочка от Хрюклин-экспрессвея и до берега. А это все не его, куда ему — это же считается Хрюклин, типа весь район. По всему Хрюклину в целом смотрят вермишельники, и Гдесу работает как бы от них, то есть ходит под старым Стучубо Сотту. Но вроде как и сам от себя, то есть вермишельникам не особо и важно, какое именно черное рыло собирает здесь с кабаков да шмаровозов, лишь бы все было тихо и спокойно.