Чинька-Чинька - [20]

— И тебя в таком виде не съел Чинька?

— Мы нашли с ним общий язык! — весело похвастался он.

— Так ты с ним воевал?

— Ну что вы! Он испугался моей бороды и позорно скрылся в будке.

Поскольку свидетелей не было, мы поверили ему на слово.

С тех самых пор Чинька узнавал Лешку за три километра и приветствовал его не иначе как яростным лаем. И если бы не цепь, то неизвестно, чем бы все это кончилось. Чинька никак не мог простить того, что он оконфузился по милости Лешки.

Лешка платил ему той же монетой. Когда он подходил к забору и разговаривал с Чинькой, то непременно говорил:

^— У-у-у, крокодил! — и замахивался какой-нибудь гнилушкой или камнем. Чинька презрительно увертывался и входил в собачий раж: оскаливался, громко лаял и пуще прежнего рвался с цепи. Цепь была толстая, и хотя Лешка надеялся на ее прочность, но все же побаивался, а вдруг Чинька оборвет ошейник.

Однажды вышел я на шум, попытался успокоить Чиньку, но это было бесполезно. Я скомандовал ему привычное: «Ап!» — Чинька машинально вскочил на крышу будки, но и оттуда продолжал высказывать Лешке все, что не договорил ему без меня. Я взял Чиньку за ошейник, а Лешке махнул рукой: «Проходи!»

И тот чинно проследовал к дому. Но в тот момент, когда он поравнялся с будкой, Чинька рванулся изо всех сил. Я едва удержал его за ошейник. Чинька яростно извернулся и хватанул меня за бок: так он негодовал из-за того, что ему не дали вцепиться в Лешкины штаны.

Лешка скрылся в доме, Чинька сник, а я все еще не пришел в себя от неожиданной выходки верного друга. Я задрал рубаху. На боку были отпечатки двух Чинькиных зубов. Я подошел ближе к Чиньке. Он виновато заюлил.

— Что же ты наделал, негодный пес? — упрекнул я его и ткнул носом в пораненное место. Он понюхал и прижал уши. Поскуливая, он ползал на животе, выстукивая хвостом барабанную дробь. Затем положил голову на лапы. Я тряхнул его за загривок и повторил вопрос. Чинька перевернулся кверху пузом, словно приглашая в отместку грызнуть и его, да на том и помириться. Я шлепнул его по носу, а он, не моргнув глазом, лизнул руку.

История с Лешкой — лучшим другом — на этом не закончилась.

…Мы с Сашей и Чинькой были на охоте. Сидели у костра и громко хвастали друг перед дружкой, как ловко и метко мы стреляем, хотя, честно говоря, в тот момент наши трофеи состояли из одного чирка. Мы оба сделали в этого чирка по выстрелу, и поэтому, само сабой разумеется, каждый из нас в душе был уверен, что именно он подбил птицу. Вслух это не говорилось, но подразумевалось. Чирок булькал в котелке и распространял вкусный, дразнящий запах. Все трое, включая Чиньку, глотали слюнки. Чинька слушал нас краем уха. а хитро прищуренные его глаза как бы говорили: «Бахвальтесь, бахвальтесь… Только чирка принес вам я. Если вы не угостите меня похлебкой, я вас в следущий раз проучу!» Чинька вполне мог съесть этого чирка в камышах сам, и никто бы этого не заметил. Но на охоте главный закон — добычу делят поровну.

Мы изредка поглядывали на Чиньку, и его хитрые глаза умеряли нашу фантазию. Чинька же, как и подобает порядочному охотнику, был терпеливым слушателем. Вдруг он вскочил и навострил уши. Мы огляделись: никого. В небе пусто.

— Чиньке утка приснилась! — потрепал я его за загривок. Мы с Сашей дружно рассмеялись.

Я нехотя поднялся и пошел за дровами для костра. Вошел в лесок, хрустнул веткой — и с ближнего болотца, метрах в тридцати от меня, спокойно и плавно, поодиночке, как в тире, снялись кряквы; раз, два… пять! Только и успел пересчитать. Ружье лежало у костра.

Я вернулся, настроение испортилось. Мы оба переживали: я корил себя за то, что пошел за дровами без ружья, а Саша — за то, что не поверил предупреждениям Чиньки. Один Чинька вел себя так, будто ничего не произошло. Он укоряюще зажмурился. «Можете оценить мое великодушие. Я даже не облаял вас за это, хотя вы не раз ругали меня всякими нехорошими словами, если ошибку допускал я».

Мы скоро пришли в себя и снова потекли рассказы. Вдруг Чинька вскочил и зарычал, глядя вниз по реке. Тут уж, не мешкая, мы похватали ружья и побежали на озерцо. Но… ничего не обнаружили. Вернулись, повздыхали, снова уселились у костра. Только минут через десять послышался слабый стук лодочного мотора.

— Лодка сюда идет! — сказал Саша.

Из-за поворота выскочила легкая «Казанка». Лешка! Он рад был встрече с Сашей. Они долго хлопали друг друга по спинам так, что ухало внутри.

— А мы подумали, чужой, как бы наши чучела за уток не принял.

— Я знал, что вы здесь сидите! — весело ответил Лешка и стал доставать охотничью поклажу. Чинька отодвинулся от костра и настороженно следил за ним. Впервые более близкому знакомству не мешала цепь, и он ходил за Лешкой от костра к лодке и от лодки к костру.

— Чего это ты ко мне привязался, Чинечка? — приторно-ласковым голосом заговорил Лешка. Чинька беседу не поддержал. И вот Лешка наклонился через борт лодки и потянул на себя ружье.

— Ой! — дико заорал он.

Мы, как по команде, оглянулись. У лодки с ружьем стоял Лешка и держался рукой сзади за штаны. Чинька как ни в чем не бывало шел к костру.

— Ты чего? — не понял Саша.