Чихнешь в воскресенье... - [51]

—   Вы действительно считаете, что она себя как-то отравила? — спросила Фредерика.

— Да. Подумала, когда у неё появились эти странные симптомы и она заболела. Но ничего не нашла.

— А почему вы не сказали докгору Скотту? О, конеч­но, вы не могли. Тогда пришлось бы рассказывать и п о ч е м у, — Фредерика неожиданно вспомнила бутылочки и баночки, которые видела в теплице. — Филиппина, — быстро заговорила она, — надо было вам рассказать мне тогда. В тот день, когда вы пришли сюда. Марджи оборудовала себе тайное убежище в старом сарае, это что-то вроде неиспользуемой теплицы, ниже по аллее. Люди Тэйна нашли там много странного, и Крис сказал мне, что это вещи Марджи. Я хотела спросить девочку о них, но она вела себя так странно, и я не спросила.

—  Тайное убежище... конечно. Я уверена, так оно и есть, — Филиппина вскочила. — Идёмте, Фредерика, мы должны осмотреть эти вещи. Немедленно. Сейчас же.

—  О, нет, Филиппина! Ведь уже заполночь. На заднем дворе темно, как в смоле. Филиппина, рыться там ночью — это безумие. Пожалуйста, давайте ляжем спать. Это подождёт до утра. Какая разница теперь? Марджи мертва. Противоядие нам больше не нужно, — Фредерика гово­рила торопливо, пытаясь убедить собеседницу. — Филиппина, не настаивайте на этом безумии. Говорю вам, там чёрная ночь. Мы сломаем шею. Мне с т р а ш н о идти туда, — слишком реальным было ещё воспоми­нание о другой ночи.

—  Но чего теперь бояться, Фредерика? Вы сами сказа­ли, что Марджи мертва. Но разве вы не понимаете, что мы должны убрать её вещи, прежде чем до них доберётся Тэйн? А ой их найдёт. И тогда сложит два и два и узнает правду. Мы должны защитить Марджи. Это очень важно.

—  Не понимаю, какая беда, если Тэйн узнает. Вы ведь сами ему расскажете, верно?

—   Конечно, не расскажу. А как же её мать, и все Саттоны, и всё наше дело? Тут всё на кону. И я пообеща­ла Марджи. Для меня это по-прежнему важно, хоть она и умерла.

Фредерика встала.

—  Всё равно это безумие. Полиция рано или поздно всё узнает, а я не намерена лазать по зарослям в темноте. Поставлю будильник, если хотите, и пойду с вами в шесть утра, до возвращения Джима. Но не сейчас.

— Хорошо. Тогда я пойду одна. Когда вы сказали, что боитесь, я и не думала, что так боитесь. Всего лишь темнота, а у меня в машине есть фонарик. Сейчас принесу его, — голос Филиппины внезапно упал. — О, Фреде­рика, я сама немного боюсь идти одна. Но я должна, обязательно, иначе не усну. Пожалуйста, пойдёмте со мной. Это всего лишь минута, а потом мы ляжем спать и будем знать, что всё в порядке.

—  Не понимаю, как всё может быть в порядке, — упорствовала Фредерика. — Тэйн и Питер разберутся, даже если вы им не скажете. Они не оставят случай нераскрытым. В конце концов они узнают правду.

—  О, Фредерика, я думала, вы поймёте. Что могут сделать Тэйн и Питер без доказательств? Семья и Ферма — это теперь вся моя жизнь. Марджи умерла. Всё конче­но. Со временем всё забудется. Может, это и безумие. Может, вы и правы. Но, пожалуйста, всё равно пойдёмте со мной. Понимаете, я просто должна.

Филиппина положила на её ладонь свою маленькую сильную руку, и неожиданно Фредерика почувствовала, что устала спорить. Да и какая разница? Как часть кошмара. Чем скорее он кончится, тем лучше. Питер казался ей таким далёким.

—  Хорошо, — негромко сказала она.

—  Пойдёте? О, спасибо, Фредерика. Сейчас сбегаю за фонарём.

Гостья ушла, а Фредерика осталась в тихой комнате и попыталась собраться с мыслями и обдумать только что услышанный рассказ. Потом неохотно направилась к двери. Когда она услышала торопливые шаги возвращаю­щейся Филиппины, в голову Фредерике пришла новая мысль, и она пошла навстречу.

—   Нашли фонарь? — сразу спросила она и, когда Филиппина показала ей, торопливо предложила: — О, хорошо, потому что там открытый колодец. Мы ещё не сделали для него крышку. Я пойду впереди и покажу вам, где он. Держите фонарь пониже и светите передо мной. Я не хочу сама в него упасть.

—   Конечно, но это ерунда, ерунда, Фредерика, — голос Филиппины звучал возбуждённо, почти счастливо, подумала Фредерика, и её собственная тревога усилилась.

— Да-да, — тараторила Филиппина, — вы идите впереди, а я за вами и буду освещать дорогу, как вы говорите. Хорошо, Фредерика. О, как хорошо!

Задняя зверь захлопнулась за ними. Это безумие, под­умала Фредерика, полное безумие. Она совсем спятила. Но пусть уж всё закончится. Иначе она всю ночь от меня не отстанет. Фредерика смело вступила в освещенный кружок травы.

Глава 14

Через несколько шагов Фредерика позволила себе от­вести взгляд от волшебного кружка света, который двигался перед нею. Небо над головой затянули тучи, звёзды, на которые она с таким счастливым настроением смотрела из гостиной Тэйна, исчезли. Казалось, это было так давно; какой нормальной, безопасной и бесконечно да­лёкой выглядела та картина от мира безумия и бреда.

Сзади послышался голос Филиппины.

—  Теперь видите? Я правильно держу фонарик?

—   Да-да. Всё в порядке. По дорожке идти легко, только не выпускайте её из света.

—  Хорошо. А я иду за вами.

Они шли вперёд в круге света. Казалось, он только усиливает тьму, которая стеной ограждала их. Пытаясь подавить панику, Фредерика лихорадочно думала, что путей для бегства у неё нет. Она слышала за собой быстрое дыхание Филиппины.