Четырнадцатая золотая рыбка - [21]
— Вообще-то, да, — отвечает папа. — Гастроли нашего театра продлили еще на год.
— Это замечательно, Джереми! — восклицает мама.
— Поздравляю, папа! — добавляю я.
Дедушка невозмутимо продолжает:
— Прибыльное, наверное, дело — гастролировать по богом забытым местам.
— Я — член профсоюза, — терпеливо объясняет папа. — У нас отличный социальный пакет.
Дедушка фыркает.
Папа заинтересованно улыбается:
— Кого-то ты мне напоминаешь.
— Неужели? — отвечает дедушка. — Кого же?
— Да одного старика. Такого типичного ворчуна. Вы с ним, кстати, дальние родственники. Наверное, имя Мелвин — это семейная традиция.
Мы с мамой обеспокоенно переглядываемся.
Затем, не говоря ни слова, дедушка встает из-за стола и идет в дом.
Папа обращается к маме:
— Интересный парень.
— Ах, подростки! — притворно-равнодушно поводит плечами мама.
— Я уберу со стола, — предлагаю я и начинаю собирать тарелки.
Родители довольно улыбаются мне.
Я захожу на кухню с грудой тарелок и, увидев, чем занят дедушка, чуть не роняю их: он наливает красное вино в пластмассовый стаканчик.
— Ты что делаешь? — шиплю я.
— А на что это похоже? — отвечает дедушка и делает глоток.
— Но… Но… Тебе нельзя!
— Почему это? — ворчит он. — Я ведь совершеннолетний. И мне нужно чем-то заглушить боль. Меня ужасно мучают ноги.
Вино развязало дедушке язык, и, вернувшись к столу, он принимается ехидничать еще больше.
— Быть или не быть тринадцатилетним? Вот в чем вопрос! — провозглашает он.
Мои родители увлечены беседой и, похоже, не замечают, что происходит. Становится прохладно, мы возвращаемся в дом и садимся у стола.
— Я пошел в туалет, — возвещает дедушка и уходит.
Мама качает головой и обращается к папе:
— Ты тоже был таким в тринадцать лет?
— Не знаю, — неуверенно отвечает папа. — В основном я помню, что ужасно стеснялся своих родителей.
Мама меняет тему:
— Ну что, выкладывай. Что нового у Франсуа? — Произнося это имя, она показывает пальцами кавычки.
Я знаю, что Франсуа — режиссер «Отверженных».
— Ты хочешь сказать, помимо того, что родители дали ему французское имя, хотя он родился и вырос в Лонг-Айленде? — смеется папа.
— Так и знала, что акцент у него фальшивый! — Мама тоже улыбается.
— Он нанял хорошего репетитора по технике речи.
В туалете спускается вода.
Папа добавляет:
— Вдобавок самомнение у него размером с дирижабль.
Вода спускается еще раз.
— Ты починил смыв? — спрашивает мама.
— Починил, — заверяет ее папа.
Я вспоминаю про таблетки, которые сегодня принял Мелвин. Меня пронзает острое чувство беспокойства.
— Может, проверим, как он там? — предлагаю я.
Мы обнаруживаем дедушку в обнимку с унитазом. Его тошнит.
— О, боже! Ты что, отравился? — спрашивает мама, увидев его посеревшее лицо.
Дедушка презрительно фыркает:
— С каких это пор рвота от отравления пахнет красным вином?
Доставка на дом
Мама посадила дедушку под домашний арест после школы.
Мы с Раджем поджидаем его у шеста для подъема флага. Радж теперь ждет со мной почти каждый день. Он готов поспорить, что дедушку снова оставят после уроков.
Дедушка подбегает к нам. У него безумный взгляд.
— Я знаю, почему мой электронный ключ дезактивирован! Почему моя почта не работает! — лихорадочно восклицает он.
Мы с Раджем непонимающе смотрим на него.
— Компания продана! Они переезжают в Малайзию!
— В Малайзию? — переспрашиваю я.
— Я прочитал в Интернете! Кто знает, что теперь будет с моим T.melvinus'ом? Наверное, его просто выбросят!
Дома дедушка немедленно запирается в туалете, хлопнув дверью. Я решаю приготовить мой микроскоп и попробовать поднять дедушке настроение. К микроскопу прилагается несколько готовых предметных стекол: спора папоротника, хлопковое волокно, кристалл соли. И, как ни странно, чешуйка золотой рыбки. Видимо, не все смывают мертвых рыб в унитаз.
Я рассматриваю чешуйку под микроскопом. Она красивая, переливается всеми цветами радуги, и я вспоминаю своих Золотушек. Может быть, если бы им ввели дедушкин препарат, они бы выжили? И тогда у нас был бы аквариум, полный золотых рыбок.
В дверь звонят. На пороге стоит парень с коробкой пиццы.
— Доставка на дом, — говорит он.
На голове у него ирокез, в ушах — несколько колец, и еще одно на губе. Разносчики заказов всегда выглядят немного странно, как будто их набирают из тех, кого не приняли на работу в торговом центре.
— Погоди, — говорю я ему и кричу дедушке: — Ты заказывал пиццу?
— Пепперони, — подсказывает разносчик.
Дедушка подходит к двери.
— Ничего я не заказывал, — нахмурившись, отвечает он.
— Какой номер дома тебе нужен? — спрашиваю я у парня.
Он заглядывает в бумажку с адресом и виновато улыбается:
— Ой, прошу прощения!
Парень уходит, и, глядя ему вслед, я вспоминаю, как дедушка рассказывал, что лаборанты любят пиццу.
Я с улыбкой перевожу взгляд на дедушку и говорю:
— Кажется, я знаю, как пробраться в корпус № 24.
За обедом на школьном дворе я раскрываю свой план Раджу и дедушке.
— Радж оденется разносчиком и возьмет настоящую пиццу. Лаборанты его впустят. Он отдаст им пиццу, а по пути назад захватит T.melvinus'a. Так нам не придется беспокоиться об охраннике или о проблемах с ключами!
— Неплохо, — одобряет дедушка.
Я поворачиваюсь к Раджу:
