Четырех царей слуга - [23]

   — За здравие всех честных кавалеров!

После похорон с воинскими почестями (немцы дали из карабинов три залпа в воздух) шведское командование вознамерилось выкупить из плена доблестных дворян-шотландцев. Но бранденбуржцы на это заявили, что все пленники изъявили горячее желание служить австрийскому императору. На том переговоры о выкупе и закончились. Прибывшему в стан имперцев шведскому трубачу пришлось вернуться к своим ни с чем.

Немцы действительно многократно уговаривали шотландцев перейти на службу к императору Священной Римской империи и его союзнику, королю Польши. Однако пленные дворяне единодушно, но вежливо отвергли такое деловое предложение. Они всё ещё верили, что шведы ещё раз попытаются выкупить их у неприятеля.

После этого отношение немцев к узникам изменилось. Когда полки Бранденбурга оставили город Плоцк, где у жителей всё было съедено и выпито, они прихватили, вполне естественно, с собой и всех военнопленных. В дороге тем пришлось питаться даже жареными в костре желудями — за неимением каштанов.

К концу второго месяца плена Патрик решился на побег, уговорив рейтара[5] Джона Смита, человека проворного и умелого, в бесстрашии которого офицер убеждался не раз. Тот обрадовался такому предложению, сказав:

   — Я согласен, если вам это будет угодно.

   — Смит, не спи сегодня. Как только увидишь, что я поднялся от костра, следуй за мной в лес.

Побег удался. Они удачно покинули стоянку бранденбургского полка генерал-майора Хойстера, но на дороге в Торн были замечены конными дозорными. Однако те не решились углубляться ночью в болото, заросшее камышом, и беглецы, промокшие до нитки, голодные, сумели добраться до города, в котором стоял шведский гарнизон.

Рейтар становится драгуном. Эльблонг

Бежавших из плена представили торнскому коменданту генерал-майору Бертольду Хартвигу Билау, больше известному под фамилией Бюлов. Тот, поздравив шотландцев с удачным избавлением от вражеского плена, начал обычные в таких случаях расспросы:

   — Где сейчас стоит наш противник и куда он хочет двигаться? Вы, господин корнет, что-либо знаете об этом?

   — Да, ваше превосходительство. Бранденбуржцы, изменившие шведской короне, стоят от Торна милях в четырёх. Они собираются идти на Добжинь, чтобы там переправиться через Вислу и идти в Великую Польшу на зимние квартиры.

   — Что же тогда они делают на другом берегу реки?

   — Клянусь жизнью, господин генерал, они не задержатся здесь более трёх дней, ибо главные их силы, состоящие из отборных войск, не захотят отстать от тех полков, которые уже пошли на зимние квартиры за Вислой.

   — Хорошо, коли так будет. Тогда и мы перезимуем здесь в спокойствии. Провиант в деревнях вокруг Тона ещё есть.

После беседы торнский комендант поднёс беглецам по бокалу вина и ещё раз поздравил их с удачным побегом и возвращением к своим. Как оказалось, лейб-рота или, вернее, то, что от неё оставалось после боя с немецкими рейтарами, входила в состав городского гарнизона.

Сослуживцы бежавших из плена были немало удивлены их неожиданным появлением. Как оказалось, товарищи давно считали Гордона и Смита в числе погибших и потому распродали многие их вещи, а деньги по узаконенному обычаю поделили между собой.

Обиженный донельзя таким поступком приятелей, Патрик решил поискать себе какой-нибудь кавалерийский эскадрон. Получив у коменданта соответствующий пропуск, он прибыл в город Эльбинг, в котором оказался шведский король Карл Густав. Корнет нашёл случай, чтобы предстать перед ним и произнести целую речь:

   — Да будет сие угодно вашему королевскому величеству. Состоя в лейб-роте фельдмаршала Дугласа и попав недавно в плен под Штрасбургом, я совершил побег из заключения. Я ни разу не получал от шведской короны даже фартинга денег на жалованье или снаряжение. Теперь же, лишившись всего, что имел, я покорно прошу ваше королевское величество принять моё положение во внимание и предоставить мне возможность снова послужить шведской короне. Из преданности и желания служить короне я с великою угрозою для жизни совершил побег от неприятеля, а посему сделался свободным человеком и прошу также об увольнении из оной роты.

Король Карл Густав выслушал речь до конца, рассматривая мундир офицера-дворянина, оставлявший желать много лучшего. Потом монарх ответил на услышанное:

   — Мне донесли, что вы все переменили службы и дали клятву верности императору Леопольду?

   — Нет, ваше королевское величество. Шотландцы из лейб-роты всё ещё пленные у неприятеля и ждут там освобождения.

   — Хорошо, господин корнет. Я сделаю для них всё возможное. А что до вас, то я распоряжусь о вашем снаряжении.

   — А как же моя просьба об увольнении из лейб-роты, ваше королевское величество?

   — С такой просьбой вам следует обратиться не ко мне, а к вашему подполковнику. Ему даны такие права...

Возвращение из Эльбинга в Торн с пустыми руками Гордон с верным Джоном Смитом сочли большой глупостью. По пути они напали на польских крестьян и отобрали у них двух лошадей, которых в тот же день продали за 26 талеров.

В Торн корнет с рейтаром добрались только через пять дней. Им пришлось покружить по дорогам, поскольку отряды вооружённых крестьян разъезжали по округе в поисках известных конокрадов.