Четыре жизни ивы - [33]

Шрифт
Интервал

Пал длился много дней. Мы учли безветренный прогноз, и столбы чёрного дыма поднимались прямо в небо. Пламя, которое мы видели из деревни, напоминало ревущее, подпрыгивающее, мечущееся чудовище.

В нашем лагере царило молчание, время от времени прерываемое чьим-нибудь нервным смешком. Мощь огня завораживала нас.

Несколько крестьян хотели пойти в маленький храм на окраине деревни и воскурить ладан богу Земли. Мы остановили их и стали объяснять, что их верования — это суеверие и феодальный пережиток. В прошлом народу не хватало света Знания и Науки, поэтому люди боялись Неба и владык Земли, а сегодня, когда полновластным хозяином нового мира стала Коммунистическая партия, Народ сам командует Небом и Землёй! Тем же вечером мы разбили глиняного идола и разбросали осколки в разные стороны.

После отжига укрощённая гора являла собой печальное зрелище. Но мы не впали в уныние, воткнули в золу красные флаги, и битва началась.

Бамбук — живучее растение, корни у него короткие, но цепкие и расползаются очень далеко. Взяв в руки мотыги и тяпки, мы перекапывали землю, чтобы выкорчевать их все, до последнего.

Ива была хрупкой, как шёлк. Через несколько дней руки у неё так распухли, что она не могла поднять мотыгу, но не сдавалась, выискивая корни маленькой лопатой. Ночи в январе стояли морозные, днём туман свинцовым занавесом опускался на землю. Очень скоро щеки у нас обветрились, руки покраснели, растрескались и кровоточили. Я часто замечал, как девушка дует на пальцы, трёт их, пытаясь отогреть, а потом, закусив от боли губу, снова берёгся за лопату. Покончив со своим участком, я шёл помогать Иве. Она была очень гордой и пыталась протестовать, но в конце концов сдавалась. Однажды я увидел, как она работает после наступления ночи, одна, в пустом лагере. Лопата стучала о комья промёрзшей земли.

Я спросил, почему она осталась, когда все товарищи ушли ужинать. Услышав мой голос, она вздрогнула от неожиданности, долго молчала, а потом разрыдалась.

Тихим сдавленным голосом девушка призналась, что давно испытывает стыд за свою медлительность и слабость. Она чувствовала себя виноватой, когда другие выполняли за день вдвое большую норму.

— Эти руки, — в отчаянии говорила она, поднося их к лицу, — ни на что не годны. Я никогда не стану крестьянкой и никогда не буду на высоте требований революции.

Я пытался утешить Иву, говорил, что Наша Революция — это революция сердец и не так уж сильно зависит от результатов нашей деятельности. Когда наш дорогой Председатель организовал движение «За перевоспитание в деревне», он хотел изменить наш образ мыслей, освободить от буржуазного духа и наших интеллектуальных притязаний.

Ива долго не могла успокоиться. Она рассказала, что родилась в семье высокопоставленных военных и родители очень её баловали. У них были шофёр, нянька, сиделка, кухарка, горничные и личная охрана, так что девочка могла посвящать всю себя учёбе. Отец запретил ей ехать в деревню, он достал для неё место в отделе пропаганды своего полка. Она взбунтовалась против привилегий и убежала из дома, свято веря, что суровая крестьянская жизнь и тяжёлая работа укрепят её физически и морально.

— Родители испортили мне жизнь, — с горечью повторяла она.

Я не знал, как мне себя вести. Слёзы этой девушки трогали меня и приводили в замешательство. Мне всё-таки удалось уговорить её вернуться в лагерь. На подходе к деревне она вытерла слёзы и заставила меня поклясться, что я никому не выдам её тайну.

Ива была старше меня на восемь месяцев и проходила первый год магистратуры в Народном университете. Школу благодаря своим невероятным способностям она закончила за четыре года.

Ива знала наизусть сотни старинных текстов. В ответ на мои шуточки она часами читала мне их, а потом мы вместе наводили на них критику за феодальный характер.

Наконец наступила весна. Оранжевые венчики рододендронов раскрылись навстречу тёплому ветру. Мы повернули течение нескольких источников, чтобы оросить наши поля. Вода на террасах отражала синь неба. Началась пересадка.

Мы организовали соревнование, чтобы поднять боевой дух. Я часто становился первым в своей бригаде, Ива же всегда была последней. Она плакала, когда никто не видел, а я пытался её приободрить. Научился рассказывать забавные истории, она смеялась сквозь слёзы и обо всём забывала. Выглядела Ива лучше, чем зимой, щёки у неё порозовели, лицо, несмотря на суровые условия жизни, округлилось.

В часы отдыха студентки стирали нашу одежду в пруду. Это стало традицией. Мы в благодарность чинили им крышу и латали тюфяки. Ива занималась моими вещами — стирала, чинила, пришивала пуговицы взамен потерянных.

Солнце пригревало всё сильнее, и скоро склон горы оделся в зелёный муслин взошедшего риса. Трудно было поверить, что зимой тут была выжженная земля!

Землю под паром вокруг лагеря мы превратили в огород: посадили фасоль, помидоры, баклажаны, картошку, морковь, огурцы и капусту. Староста подарил нам двух цыплят, и мы размечтались о собственном птичнике.

Хутор менялся с каждым днём. Расцветали цветы, распускались листья на деревьях, свет изменил облик домов, вода в пруду стала гладко-бархатистой. Появились невидимые прежде обитатели. Гудели пчёлы, мухи и стрекозы гонялись друг за другом, божьи коровки pi богомолы грелись на солнышке.


Еще от автора Шань Са
Императрица

Девочкой она попала в геникей дворца китайского императора. Ум, энергия, необыкновенная сила духа привели наложницу на императорский трон. Роман посвящен жизни и правлению китайской императрицы из династии Тан (7 век н. э.). Она управляла Поднебесной долгие годы и стала первой женщиной, получившей разрешение на участие в высших культовых церемониях. В романе, написанном от лица героини, много места уделено сценам из жизни дворца и обычаям той далекой эпохи, подробно описаны нравы Запретного Города и его правителей.Французская писательница китайского происхождения Шань Са волшебным образом соединила восток и запад.


Конспираторы

Париж, 2005 год. В доме с видом на Люксембургский сад снимает квартиру мужчина, похожий на голливудского киноактера, представитель американской фирмы. Этажом выше живет красавица китаянка. У них начинается роман. Возможно ли между ними искреннее чувство, если они не те, за кого себя выдают? И есть ли вообще место любви в политических играх, в которых эти двое всего лишь пешки?Шань Са девочкой уехала из Китая во Францию после событий на площади Тяньаньмынь и стала известной писательницей. В издательстве «Текст» вышли два ее романа — «Играющая в го» и «Врата Небесного спокойствия».


Александр и Алестрия

Новый роман Шань Са — это историческая сага-фантасмагория, в которой два главных действующих липа: реальная историческая личность Александр Македонский и созданная воображением писательницы Алестрия, бесстрашная воительница, девочка-дикарка, правившая племенем амазонок. Великому полководцу, покорившему всю Малую Азию, завоевавшему Персию и победившему царя Дария, недоставало только царицы ему под стать…


Врата Небесного спокойствия

Китай. 4 июня 1989 года. Площадь Небесного спокойствия (Тяньаньмынь) в Пекине залита кровью восставших студентов. Лидер студенческого движения прелестная Аямэй, спасаясь от преследования, бежит в горы за тысячи километров от столицы. Молодой лейтенант Чжао получает приказ разыскать бунтарку. В ходе погони в руки преследователя попадает дневник Аямэй, он узнает о ее жизни, мечтах, трагической любви, и мало-помалу его фанатизм уступает место состраданию. Однако погоня завершена — в праздник Луны у развалин старинного храма во время свирепой бури солдаты Чжао настигают свою жертву…


Играющая в го

«Играющая в го» в 2001 г. удостоена Гонкуровской премии французских лицеистов, а в Великобритании признана лучшей зарубежной книгой 2003 года.События романа развиваются в Маньчжурии 30-х гг. ХХ века. Японская армия завоевывает Китай. В древнем городе юная китаянка и японский самурай играют в го. В этой партии победы не будет. На последнем черно-белом пересечении любовь смыкается со смертью.***«Играющая в го» — это книга боли и любви. В России ее очень полюбили игроки в го, но эта игра (сложнее и интереснее шахмат) — только фон романа.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.