Четыре стороны небес - [3]

Ложился наземь,

Где смутно таял чей-то след,

Судьбы предтеча.

И как во сне — и снег, и свет,

Весне навстречу.

* * *

Словно одетая в чистый свет,

В белый шифон, газ.

И до вопроса уже ответ

Там, в глубине глаз.

Я подступаю к тебе, несмел,

Переступив круг.

Столько сказать я тебе хотел,

И не могу вдруг.

Ты улыбнёшься — скользнёт звезда,

Вниз по щеке след.

Я и желание загадал:

Чтоб на двоих — Свет.

* * *

Когда земля не казалась круглой,

А небосвод был ещё хрустальный,

И ты была молодою дурой,

Такой красивою и печальной,

Что каждый мимопроезжий рыцарь,

Плевав на данные им обеты,

Спешил скорее в тебя влюбиться,

Оповестив половину света

О даме, чья красота сравнима,

Возможно, только со светом чистым…

Но как-то всё проезжали мимо

Те идиоты-идеалисты.

А ты ждала и ждала чего-то,

Пока весь мир не пошел насмарку.

Потом устроилась на работу,

Купила где-то себе овчарку.

Гуляя с нею по парку летом,

Мужчину встретила с глупой таксой.

Он оказался твоим соседом.

Зимой вы с ним расписались в ЗАГСе.

И жили-были, любя друг друга,

Хотя и был он простолюдином,

Считал, что Бог создал землю круглой,

Чтобы встречаться на ней любимым.

Ты соглашалась легко и сразу,

Лаская жадно родное тело.

И от рассыпавшихся алмазов

Над вами небо всю ночь звенело.

* * *

Как по пальцу ножом. Хоть больно —

Но не веретеном заколдованным.

Йодом смажешь — и всё, довольно.

Жизнь не кончена, не поломана.

Всё вполне и давно на месте,

Смысла нет рассыпаться бисером.

В три-стотысячном королевстве

Принц храпит перед телевизором.

Ну, а ранка не так серьёзна.

Молча царствуешь в кухне белой.

Защипало глаза. Не слёзы.

Что-то, видимо, подгорело.

* * *

Над первым небом, над листопадом,

Порой нелепо, но так воздушно,

Мы жили юно, мы жили рядом,

Не очень умно, не так, как нужно,

А как хотелось. Ах, как хотелось!

И плыло тело, душа парила.

Лишь так возможно, имея смелость —

Неосторожно, со всею силой.

И дни кружились, слетая с неба.

И звёзды плыли, как многоточье.

Струились души, пускай нелепо,

Но так воздушно. И очень, очень.

* * *

Подходит война к концу,

И силы наши неравные.

Столкнуться лицом к лицу

Уже не самое главное.

Возьмёшь ли меня в полон,

Отпустишь — куда деваться мне?

Блестит кольца Рубикон

На безымянном пальце.

В окончаньи рабочей недели

В окончанье рабочей недели

Из последних я выбился сил,

И кольцо мне на палец надели,

Чтоб его я на пальце носил.

Чтобы видели в женском народе,

Набежавшем с различных сторон,

Что товарищ уже не свободен,

Несмотря на призывы ООН.

Прогремели небесные трубы,

Фотовспышкой сверкнула звезда,

И почти непослушные губы

Прошептали предательски «да».

Ни слезинки из глаз не упало,

Нам, мужчинам, привычней молчать.

А на пальце — полоска металла.

И ужалила паспорт печать.

* * *

Из белой вьюги, из тёмной ночи,

Из всех углов

Ловили звуки, ловили клочья,

Обрывки слов.

Забыв про время, про сон и отдых,

Про мира власть,

Одно лишь бремя, одна забота

И злая страсть.

Ну, что ж такого, когда нам любо,

Как жизни дрожь —

Поймаешь слово, вливаешь в губы,

И жадно пьёшь.

* * *

Ещё вдали рычит гроза,

Но гонит волны.

И в мятых юбках небеса

Танцуют вольно.

Ещё не ринулся поток,

Но так знакомо

Душа сжимается в комок,

В преддверье грома.

Ещё не захлестнуло нас

Холодной плетью,

Но гром все ближе. Вот, сейчас,

Огнём и медью.

Ещё не грянула гроза,

Но сердце помнит,

Как тёмны могут быть глаза

При свете молний.

* * *

Лишь через пару сигарет

Повязкой шорной

Луна закроет солнца свет

И станет чёрной.

И, городской мешая дым

Дыханьем едким,

Задует ветер-подхалим,

Ломая ветки.

И станет вязко и темно,

И в сердце блёкло.

И постучится Зло в окно,

Ломая стёкла.

И тьмы обрушится поток,

Врываясь в клети.

Уже сейчас. Но ведь никто

И не заметит.

* * *

Каскады смыслов и слов туман,

И всё затоплено именами.

Вода могла бы сойти с ума,

Покорно следуя вслед за нами

Туда, куда заведут глаза.

Ах, сколько нам еще взглядом рыскать.

Но рядом где-то гремит гроза,

И очищения пламень близко.

* * *

Словно за волной волна,

Заблудившись в ливне,

Чертит по воде окна

Миллионы линий.

Только шёпот мокрых строк,

Торопясь наклонно,

Исчеркал взахлёб листок

Прописи оконной.

Каплю с каплею ведя

Трепетно и плотно.

Только линии дождя,

Только шелест водный.

Но, слепя, в стекло волна

Налетает снова,

И стирает письмена,

Чтоб опять, по-новой.

Не прочесть, а ты прочти

В капель рваном строе

Непонятное почти,

Но совсем простое.

* * *

А пока на небе склока,

Тучи клочьями рядят,

Проскользну, забыт и лёгок,

Меж секундами дождя.

Всё покину, не оставлю

Даже следа за собой,

Чтоб глотнуть хотя бы каплю

Тишины предгрозовой,

Где на миг застыло комом,

Но, секунд вбирая вес,

Прежде молнии и грома

Время ринется с небес.

И тогда уж — ад кромешный.

И, исхлёстанный насквозь,

Возвращаюсь. Мокрый. Грешный.

Тишины укравший горсть.

* * *

От жрецов и мудрых жриц

Убегаю на край света.

По полёту глупых птиц

Не дадут они ответа.

Их речей вороний грай

Душу мне на части режет.

Лучше я сбегу на край,

Удивительный и свежий,

Где так нежен солнца свет,

И от моря в полушаге

Кто-то чертит на песке

Исчезающие знаки.

Крошкой сыпал белый снег

Крошкой сыпал белый снег,

Падал белым хлебом,

Заблудился человек

Меж землей и небом.

Заблудился человек

Дня и ночи между,

Манной падал белый снег,

Заметал одежду.

Заносил дороги след

Мёл скрипучим мелом,

Много-много-много лет