Четыре стороны небес - [2]

Назад, домой. И ждать. И ждать…

* * *

Я становлюсь жаден

(Жаден — не значит скуп)

До от ногтей царапин,

До перемятых губ.

До глубины зелёных

Глаз, где струит грех.

Досыта, до стона,

Рвущегося вверх.

До в темноте света

Сквозь лабиринт-нить.

Разве же всё это

Можно не полюбить?

* * *

У всей смеющейся Вселенной —

Глаза твои.

А мне и небо по колено,

Когда в любви.

И путь любой уже не к Риму —

К тебе ведёт,

Когда повсюду слышу имя,

И всё — твоё.

Когда во всём, что есть на свете —

Твои черты.

Так солнце ласково мне светит.

И это — ты.

* * *

Не обида, не беда —

Что-то резкое

Завело нас в никуда

Перелесками.

Позапутало следы,

Где мы, что же мы?

Ни обиды, ни беды —

Просто брошены.

Средь окурков и листвы

Прошлой осени,

Где потухшие костры

Под откосами.

Как же выбрались сюда,

И не помним мы.

Не обида, не беда —

Время тёмное.

* * *

В рассыпающейся

тиши,

Словно бы сквозь

плёнку

Желто-красный

асфальт шуршит,

Лужи хрустят

тонко.

Зябко ёжатся

фонари,

За ночь спалив

свечи.

Не осталось

огня внутри,

Да и разжечь

нечем.

Дождик, сумрачный

пианист,

Как нам с тобой

спеться?

Ляжет под ноги

мокрый лист —

Чьё-то ещё

сердце.

* * *

То

более,

То

менее,

От

боли я

Вне

времени.

По

комнате

Всё

вымерил.

Как

тёмно-то —

Глаз

выколи.

Как

глухо-то

Без

эха мне.

Ох,

сука, ты,

Боль

ветхая.

Боль

верная,

Сгинь,

бедище!

Ты —

первая,

Я —

следующий.

* * *

Всё на костёр, всё на алтарь —

Гори, гори, пока я царь.

Пока я бог, и всё могу.

Пока огонь, и в сердце гул.

Всё в эту пасть — гори дотла!

И режет страсть куском стекла

И щедро — соль… И кто спасёт?

Но я не ноль, я нынче — всё.

И свят, распят, и ложь светла.

Но всё дотла. Но всё дотла.

* * *

Думать некогда. Привычка

Дёрнет вожжи. Тело следом.

Чайник полон. Чиркну спичкой.

Газ зажёгся. Сигарета

Тянет время. Совесть точит —

Надо вымыть бы посуду.

Но потом, потом. О прочем

Даже думать и не буду.

Чай вскипел и, чёрный, зрелый —

Поцелуем в губы терпко.

Ты вчера вот здесь сидела.

Говорила. Горько. Редко.

Мол, «друзьями» — (просто, мило) —

«Так бывает?» — «Есть рецепты».

Мол, любовь уже остыла

На посуде фирмы Цептер.

И вошла уже в привычку. —

«Так бывает?» — «Не со всеми».

Что ответить? Чиркну спичкой.

Сигарета тянет время.

Обжигает пальцы жадно.

Хлопнет дверь — и снова тихо.

Чаю? Или сразу яду?

Шутка.

Шуточка.

Шутиха.

* * *

Тарелка выскользнула луною

Из рук уставших. Осколки — брызгами.

Вздохнула: «К счастью». А сердце ноет.

И мысли — слипшимися огрызками.

А за окном дождик землю штопает,

А за окном целый день ненастье.

А тут ещё и тарелка, чтоб её.

И надо верить, что это к счастью.

* * *

Солнца догорит уголёк,

Разлетятся бабочки звёзд,

И душа — полночный зверёк,

Осторожно высунет нос.

На макушке ушки торчком,

И глаза распахнуты в ночь,

Чтобы потихоньку, бочком,

А потом сорваться и прочь.

Дальше то ползком, то бегом,

По кустам, лесам и воде,

Чтобы далеко-далеко,

Чтоб не задержаться нигде.

Чтоб ещё до звёзд долететь,

Покружиться с ними чуток,

И домой до солнца успеть,

В норку, хвост поджав, и — молчок.

* * *

Хочешь — пожалуйста,

Встретимся вечером.

Влажною жалостью

Взгляды помечены.

Выскочил из дому

(Мол, к парикмахеру).

Мы ведь по-быстрому? —

Кофе — без сахара.

Жалкой улыбкою:

Выглядишь здорово, —

В стороны тыкая

Шпажками-взорами.

Что? Закурить? Ты ведь

Бросила, кажется?

Что ещё выдавить

Сладкою кашицей?

Всё, извини, ты ведь

Умница редкая.

Что нам облизывать

Блюдца с объедками?

Разве, из жалости,

Хлебною крошкою —

Хочешь? — Пожалуйста.

Свидимся, Прошлое.

* * *

Падал с небес, падал,

Путая все сроки.

Были ему рады

Губы, глаза, щёки.

Бело кружил венским,

Всё обещал сбыться.

Падало вниз сердце,

И до небес — птицей.

Так целовал сладко,

Так щекотал нервы.

Был он такой краткий.

И навсегда — первый.

* * *

Весь изорван, избит, измят,

Снег устало зияет ранами.

Захлебнувшись слезами пьяными,

В стёкла грязные смотрит март.

Ну, давай, наливай в стакан

Солнце с ветром весенним поровну.

Мне открыты все света стороны,

Потому что весною пьян.

Потому что само собой

Всё течёт непременно к лучшему.

Я опять доверяю случаю,

Что однажды нас свёл с тобой.

И в бурлящей кругом волшбе

Всё собою само наладится.

Я весною — беспутный пьяница,

Стосковавшийся по тебе.

* * *

Рвётся нить, и солнце падает,

Видно в сумерках едва.

Под ногами мокрой ватою

Мнётся снега синева.

Скрип да скрип. Следы цепочкою

Свяжут пункты А и Бэ.

Я скольжу наивной точкою,

Вспоминая о тебе.

Пусть глаза ослепли инеем,

Режет ветер, как стекло,

Знаю я — любые линии,

Холода раздвинув зимние,

Приведут в твоё тепло.

* * *

Чёрно-белая картинка

В тесной рамочке окна.

Полукругло тает льдинкой

В тёмном озере луна,

Воздух тонок и прозрачен.

Водишь пальцем по стеклу,

Где тихонько небо плачет,

Чуть растапливая мглу.

А по мокрым снежным клочьям,

Как струна, натянут путь.

Отчего ж весною ночи —

Не забыться, не уснуть?

Отчего же в сердце зыбко

И легко от сладких мук?

А луна скользит улыбкой,

Словно знает — почему.

* * *

Земли усталой замер плавный ход,

И в тот же миг всей тушей, косолапо,

Качнулось небо тучное вперёд,

И Солнце, дрогнув, двинулось на Запад.

Земля вздохнула, чуть прикрыв глаза,

От отдыха внезапного немея.

Смотри — Луна взошла. И кто сказал,

Что неверна система Птолемея?

* * *

Всё превращая в силуэт

На фотоплёнке,

Так падал снег, а может, свет,

Прозрачный, тонкий.

Скользил слезинкою у глаз,

Блестящим стразом.

Наверное, в последний раз