Четыре сестры-королевы - [2]

Когда Марго пришел срок, я поручила моим братьям подыскать ей в мужья какого-нибудь короля. Будучи членами Савойской династии, мы действовали с тщательным расчетом. Амадей, Гийом и Томас расхваливали ее красоту, ум и благочестие во всех окрестностях, ближних и дальних. Тем временем я вскружила голову Сорделю, трубадуру, чтобы он посвятил ей песню, и щедро отблагодарила – золотом и, да, поцелуями, но не тем, о чем ему мечталось, – и он спел эту канцону перед Людовиком IX. Очарованный, король Франции попросил руки Марго – и в скором времени четыре дочери стали королевами всего мира. А будь моя воля – стали бы королями. Это лучшее, что я могла сделать для них и для Савойского дома (нашей семьи) – ныне и когда-либо.

Семья – это всё. Остальное не имеет значения. Дружба, брачный союз могут рухнуть, даже королевская власть уязвима – но только не узы родства. Вот еще один урок, который я преподала моим дочерям: семья – прежде всего. Однако, к великому сожалению, мои слова отскакивали от их ушей, как горох от стенки.

Ах, если бы они вняли моим предостережениям и помогали друг дружке! Так нет – как нарочно, грызутся и разваливают нашу семью. А я? Уговариваю, советую, поучаю – и отвожу глаза, прячу слезы. О, как разрывается мое сердце, когда я вижу страдания моих дочерей!

Маргарита Четыре сестры-королевы

Экс-ан-Прованс, 1233 год

Возраст – 12 лет

Она медленно поворачивается.

В большом зале стоит чад, освещение тусклое, все расплывается в едкой дымке. Месье де Флажи, с белым шелковым платком у длинного носа, отмечает про себя дешевые сальные свечи, пятна на скатерти, потертые манжеты на перчатках графини. Маргарита медленно кружится перед ним, подавляя зевоту. Она участвовала в соколиной охоте c monsieur, скакала верхом, исполнила на виоле деревенский танец, спела три chansons Бернара де Вентадура, обыграла monsieur в шахматы, подекламировала Аристотелеву новую логику на древнегреческом и обсудила на латыни, есть ли у времени начало, – и согласилась с Философом[2], что нет, поскольку Бог, источник времени, вечен. Месье де Флажи, закашлявшись, спешит из зала и не слышит каверзного вопроса ее отца:

– Значит, время не имеет и конца? Существует ли оно в царстве вечности? или время – земное явление? Если земное, то как оно может не иметь начала, раз Бог создал землю?

Наконец, последним номером программы, Маргарита выносит пристальный взгляд незнакомца на ее лицо, бедра, грудь, выпирающую из-под слишком тесного платья. Ее mère[3] уже сказала, что королеве Франции будет не к лицу носить плохо пригнанную одежду.

Его рука вытягивается по-змеиному.

– Выглядит безупречно, но я не проверил ее зубы.

Маргарита пятится:

– У меня крепкие зубы, monsieur. И больно кусаются.

Папа осклабился, но мама сохраняет серьезность. Ее глаза спрашивают: «Чему я тебя учила? Все напрасно?» В зале вдруг становится жарко, и Маргариту бросает в пот.

– Ей всего двенадцать лет, – сетует мама. – Еще не научилась держать язык за зубами.

Графиня кладет руку в перчатке на запястье месье де Флажи и ослепляет его натренированной улыбкой. Monsieur обнажает свои гнилые кривые зубы:

– Ваша дочь имеет характер, non? Très formidable[4]. Ей это пригодится, чтобы общаться с его матерью, если выйдет за короля Людовика. – Он подмигивает Маргарите: – Ma belle[5], и твои острые зубки окажутся нелишними.

Снизу доносится музыка: ребек, гитара мориска, дудки, маленькие барабаны. Рыжебородый менестрель в яркой одежде поет Kalenda Maya, желая доставить графине удовольствие словами о любви к другой Беатрисе – но, шепчет она гостю, его резкий голос только напоминает ей о другом, более памятном представлении, когда здесь же пел сам создатель этой песни Рембо де Вакейра. Она не добавила, что это было много лет назад, до нападений и осад, истощивших казну. Тогда трубадуры и тробайрицы[6] еще толпами бродили по Провансу в бесконечных празднествах, вино лилось рекой, и его было слишком много, чтобы разбавлять водой, а зал сиял в свете роскошных восковых свечей.

Едва трубадур с пронзительным голосом допел до конца, мама спешит к своему чаду и взволнованно сжимает руки дочери.

– Ты очаровала его! Молодец, Марго! Став королевой, ты спасешь Прованс.

Няня Маделина, раздевая девочку, цепляется пальцем за дырку в ее платье. Мама пожимает плечами: конечно, месье де Флажи не заметил этого мелкого изъяна. И все же, когда к ней в кресло забираются другие дочери, на лбу ее появляются морщинки. Похоже, она хочет королевской короны для своей дочери сильнее, чем сама Маргарита.

– Он смотрел на платье Маргариты или на то, что под ним? – спрашивает Элеонора.

Слишком большая, чтобы сидеть у мамы на коленях, она тем не менее устроилась там, выпихнув Санчу на пол. Маленькая Беатриса ковыляет рядом на пухлых ножках, хватая соринки с пола и бросая их обратно с радостным смехом, как будто делает что-то умное.

Маделина заплетает Маргарите косы, пока графиня рассеянно гладит золотистые Санчины волосы и рассказывает:

– Ваша сестра была спокойна, как весенний туман, и дерзка, как Ланселот. Король Людовик и его мать услышат о Маргарите Прованской одни похвалы.