Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения) - [46]
Снова отправляется в прошлое наша машина времени.
После Женевы первая остановка — в Вене 1915 года. Век спустя после выхода в свет "Франкенштейна" австрийский романист Густав Мейринк (1868 — 1932) пересказал средневековое предание о глиняном истукане, созданном будто бы в XV веке пражским мудрецом Львом Бен Бецалелем. И если Мэри Шелли писала о существе из плоти и крови (до прошлого века никто не верил, что органические вещества можно создать искусственно), то Голем Мейринка — это уже плод творчества инженера-конструктора, а не врача-физиолога.
Историки литературы отыскали и другие примеры. Искусственный шахматист из рассказа "Автомат" и бездушная красивая кукла Олимпия из повести "Песочный человек" (1816) Эрнста Теодора Амадея Гофмана. "Идеальная женщина" Андреида, описанная французским писателем Филиппом Огюстом Вилье де Лиль-Аданом в научно-фантастическом романе "Ева будущего" (1886). Шахматный же автомат из новеллы Амброза Бирса "Хозяин Моксона", вышедший в один год с романом Мейринка. Наконец, герои известных рассказов "История пробковой ноги" О'Генри и "Партнер по танцам" Джерома Джерома… Однако ни один андроид ранней научной фантастики до уровня символа не поднялся. Кроме Голема.
Он стал для научной фантастики вторым Франкенштейном. Общая судьба соединила эти странные порождения человеческой фантазии — чудовища, которых правильнее было бы назвать жертвами. Глиняного истукана создали с самыми благими намерениями: защищать детей, общину, а он обратил силу против своих создателей. Похоже, верно?
Против своих создателей… До чего же солидарны были предтечи современной фантастики! У Гофмана механическая кукла приводит героя к самоубийству, у Бирса (а также в малоизвестном рассказе Германа Мелвилла "Часовая башня", 1855) автомат убивает хозяина. Искусственная красавица Альрауна из одноименного романа немецкого писателя Ганса Эверса, вышедшего в 1911 году, накладывает смертельные заклятья на каждого влюбившегося в нее мужчину. Но чтобы спасти одного-единственного, в которого влюбилась сама, Альрауна добровольно прощается с жизнью. Гибнет в столкновении с далеким от идеала миром и идеальная женщина-робот в романе Вилье де Лиль-Адана. А тут еще чудовище Франкенштейна и Голем…
Попытки применить человеческие нравственные критерии к нечеловеческому, как правило, терпят крах. Был ли Голем злым, завистливым, коварным? Грустно, но приходится признать, что для этого он еще недостаточно "эволюционировал" до человека. И в бунте его больше отчаяния, чем вражды. Как и в романе Шелли, чудовище оказывается человечнее своего создателя.
Итак, неосознанная тревога не покидала писателей-фантастов уже давно, что-то пугающее разглядели они в туманной дымке грядущего. Что именно, вероятно, и сами не знали, но тревога оказалась заразительной: нет в ранней фантастике ни одного андроида, с которым "все было бы в порядке".
"Голем" Густава Мейринка стал второй меткой на древе робототехнической эволюции — какой роман о взаимоотношении людей и их искусственных созданий ни раскрой, над его страницами незримо будет витать призрак "глиняного робота"[27].
Научная фантастика — в ее современном облике — была на подходе, оставалось найти современный же, соответствующий духу рождавшегося в огне войн и революций века эквивалент средневековой каббале.
Следующая картина отнесена на пять лет вперед. Место действия — Прага. Здесь происходит событие, ставшее для фантастики о роботах катализатором: получает крещение объект ее исследований. В январе 1920 года пьеса "Р.У.Р. Россумовские Универсальные Роботы" тогда мало кому известного автора Карела Чапека (1890 — 1938) распродана в количестве двух тысяч экземпляров, а годом позже поставлена в пражском Национальном театре.
Вот и главный персонаж первого действия. Сейчас, вероятно, не всякий читатель с ходу припомнит, о чем шла речь в пьесе Чапека, зато память сразу же высветит единственное слово, которое одно обессмертило имя автора. Робот…
Технически роботы Чапека не представляли собой нового слова по сравнению с "моделями" Шелли и Мейринка. Цель изготовления механических людей была той же — осчастливить человечество, придав ему в помощь верных и исполнительных слуг. Старому Россуму "нужно было только найти доказательства тому, что никакого господа бога не требуется. Вот он и задумал создать человека точь-в-точь такого, как мы… А ведь старик годился, быть может, для университета, но он понятия не имел о промышленном производстве… Молодой Россум… выкинул все, что не служит непосредственно целям работы. Тем самым он выкинул человека и создал робота".
Роковая судьба андроида Чапеком поднята на новый уровень: проблема становится глобальной. Изобретением гениального Россума заинтересовались политики, возникли идеи использования роботов сначала против бастующих рабочих, а затем и в военном деле. И в результате — война, восстание роботов и уничтожение ими остатков человечества. И еще вот что важно: в пьесе "Р.У.Р." роботы впервые упомянуты во множественном числе.
Чапек был сатириком, и его прежде всего интересовали негативные моменты в поведении роботов. Требовалось немногое — только продолжить в будущее линию, первые штрихи которой наметили Шелли и Мейринк. Но вот откуда шел этот пессимизм, как возник стереотип, словно вбитый накрепко в сознание писателей-фантастов: раз роботы — значит, жди беды?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американский писатель Грегори Бенфорд, 65-летие которого отмечается в этом месяце, немало потрудился на нелегком поприще — реабилитации прилагательного в привычном словосочетании «научная фантастика». Когда-то оно, а не существительное, считалось главным, основополагающим, потом оказалось порядком дискредитировано и приобрело даже некий «стыдный» смысл. И только благодаря таким авторам, как Бенфорд, в последние десятилетия вновь вернуло свой былой респект и благозвучие.
ФАНТАСТИКАЕжемесячный журналСодержание:Александр Громов. ВСЕМ ПОРОВНУ! рассказРон Коллинз. БИЗНЕС ЕСТЬ БИЗНЕС, рассказАлек Невала-Ли. INVERSUS, рассказСергей Лукьяненко. КРЕДО, повестьВидеодром**Хит сезона***** Игорь Фёдоров. РАСПЛАТИЛСЯ? ПРОХОДИ! (статья)**Экранизация***** Дмитрий Байкалов. ЗВУКОВОЙ МАЛЬЧИК (статья)**Рецензии**Сериал***** Константин Дауров. МИР, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ БАРТ (статья)Пат Кадиган. ИСТИННЫЕ ЛИЦА, рассказИэн Уотсон. ОБЛИК УБИЙСТВА, рассказИэн Макдональд. УБЕЖИЩЕ, рассказДэн Симмонс. ВОСХОЖДЕНИЕ, повестьВл. Гаков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
