Четыре крыла Земли - [25]
Есть Третейский Судья, помогающий находить решения в спорах, которые порой бывают посложнее, чем эта свара между Менахемом Бегиным и хребтами Самарии. Парадным подъездом во дворец Его мудрости обычно служат книги, в которых толкуется Закон. Сейчас я чувствовал, что на вратах этого подъезда висит большой амбарный замок. Но есть потайная дверь, запасной вход, тайный туннельчик, о котором не знает никто, кроме каждого, кто желает о нем знать. Это молитва. Всю ночь я бродил по темным ущельям, по косым овечьим тропам и по распахнувшим пасти пещерам. Всю ночь я молился. Я говорил Вс-вышнему: «Пожалуйста, помоги мне найти выход! Дай мне знак – перешагнуть ли через себя или стоять на своем? А еще лучше, чтобы мне не пришлось делать ни того, ни другого, соверши маленькое чудо, подбрось какой-нибудь третий выход. Ну что Тебе, Вс-могущему, стоит!»
А через три дня ко мне подошел Натан и сказал:
– Ну вот что, Хаим! Мы не хотели тебя зря обнадеживать, и потому молчали. Но, похоже, дело выгорает. Собирайся и поедешь с нами.
– С кем «с нами»? – спросил я, ничего не понимая.
– Со мной и Менахемом.
– Которым? – задал я очередной идиотский вопрос.
– Штейном. А ты думал, с Бегиным?
– А куда мы поедем?
– Увидишь.
В жизни не видел домов более убогих, чем у этого Хусейна. Серый бетонный куб со сломанными решетками на окнах. Но кофе с кардамоном, которым он угощал нас в меджлисе – гостиной, обвешанной проеденными молью коврами – был отменным. Да и поданный на большом медном блюде с вычеканенным на нем орнаментом черный виноград навеки останется одним из вкуснейших воспоминаний моей жизни. За окном иссохшуюся землю робко трогал тонкими пальцами первый октябрьский дождик, который арабы почему-то называют «крестным». Конечно же, Хусейн был предупрежден о нашем визите – как впоследствии выяснилось, переговоры через посредников – таких же хитрых арабов, как и он сам – велись уже три недели. Но только позавчера наступил прорыв.
Он радушно принял нас и в течение часа настойчиво предлагал нам то кус-кус, то креветки, то бульон, почему-то с пряниками, и всякий раз горестно вздыхал, слыша наш отказ. Маслинами мы, впрочем, угостились.
– Кстати о маслинах, – пробасил Менахем, раскинувшись в типичном арабском кресле, предназначенном не столько для сидения, сколько для лежания, поскольку нормальные гости, в отличие от нас, после трапезы пребывают именно в таком состоянии. – Почему там, где сейчас стоят наши караваны, ты когда-то не посадил оливки? Или дом бы построил, что ли... Места-то какие! Обидно, что зря пропадают.
Хусейн настороженно молчал.
– Ты кто по профессии? – продолжил Менахем.
– Повар, – с обидой сказал Хусейн. – А вы даже моей стряпни попробовать не хотите.
– Это наши заморочки, – успокоил его Менахем, запуская пальцы в черную бороду. – А стряпню твою с удовольствием попробовали бы в э-э-э... где, говоришь, твой папаша торгует восточными сладостями?
– В Нью-Йорке, – пробормотал араб, по тону адвоката поняв, что тот и сам знает, где сейчас находится Маджали-старший.
– Это моему отцу надо спасибо сказать, – вставил Натан, вертя в руках давно не чищенную золоченую вазочку, покрытую арабской вязью.
– Ну вот, – согласился Менахем. – С папашей скооперируешься, глядишь, откроете арабский ресторан. Народ к вам валом повалит. Миллионами ворочать будете, к нам в гости на собственном самолете прилетать. Но это в будущем. А пока... шестидесяти тысяч долларов тебе за ту полянку, где наши караванчики стоят, хватит?
Потом уже мне Натан рассказал, что Хусейн прекрасно знал, о чем пойдет речь. Но в тот момент казалось, он потрясен этим предложением. А уж как я был потрясен! И еще больше потрясен – в следующую секунду, когда араб, вместо того, чтобы выкрикнуть что-нибудь вроде «Аллах акбар! Родиной не торгуют!», заявил: «Пятьсот тысяч и ни центом меньше!»
Сошлись на ста».
Коби задумался. Так значит, в свое время идею создания здесь поселения как важнейшего стратегического объекта поддержал лично Ариэль Шарон. Именно эти места он имел в виду пятнадцать лет спустя, когда в ответ на призывы левых в память о недавно убитом премьере начать немедленно отдавать территории, писал: «Оттого что Рабина убили, горные хребты Самарии не стали ниже и проходимее для арабских танков». Потом он сам сделался премьером. Что стало с хребтами, неизвестно, но Канфей-Шомрон и другие стратегические объекты уничтожены. Арабы растащили остатки домов и сожгли синагоги. Однако дальше стало происходить нечто непонятное – бывшую территорию Канфей-Шомрона объявили военной зоной, и арабов оттуда попросили. Некоторое время она пустовала, затем там построили бункер. Через месяц бункер был расширен до размеров укрепления, так называемого муцава, и заселен двенадцатью солдатами. Вскоре там возник так называемый миткан – временный военный лагерь с постоянно сменяемым контингентом. Наконец, примерно за месяц до описываемых событий, там была расквартирована рота парашютистов под командой капитана Яакова Кацира, которая должна была стать ядром будущей стационарной военной базы. Жили пока в палатках, только штаб располагался в вагончике, да еще неделю назад завезли новые караваны, которые стояли пока пустыми, поелику не до них было. Все бы ничего, но ни евреи, ни арабы не могли в толк взять одного – зачем ради создания военной базы потребовалось уничтожать поселение?
В 1967 году три соседних государства – Египет, Сирия и Иордания – начали блокаду Израиля и выдвинули войска к его границам с целью полного уничтожения еврейского государства вместе с его жителями. Чтобы предотвратить собственную гибель, Израиль нанес упреждающий удар и в результате Шестидневной войны занял находящиеся в руках врага исторические еврейские земли – Иудею, Самарию (Шомрон), Газу и Голанские высоты – а также Синайский полуостров, который в 1977 был возвращен Египту. В то время как правящие круги Израиля рассчитывали, использовать эти территории как разменную монету, с целью подписания мирных договоров с арабскими правительствами, религиозная молодежь и просто люди, не желающие вновь оказаться в смертельной опасности стали заново обживать добытые в бою земли.
Легкая работа, дом и «пьяные» вечера в ближайшем баре… Безрезультатные ставки на спортивном тотализаторе и скрытое увлечение дорогой парфюмерией… Унылая жизнь Максима не обещала в будущем никаких изменений.Случайная мимолетная встреча с самой госпожой Фортуной в невзрачном человеческом обличье меняет судьбу Максима до неузнаваемости. С того дня ему безумно везет всегда и во всем. Но Фортуна благоволит лишь тем, кто умеет прощать и помогать. И стоит ему всего лишь раз подвести ее ожидания, как она тут же оставит его, чтобы превратить жизнь в череду проблем и разочарований.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?